Небо на троих
Шрифт:
Принцесса замешкалась, но всего на секунду.
Грациозно взмахнув крыльями, она поднялась со своего места — подписание соглашения проходило в небольшом зале, примыкавшем к тронному и опустилась на колени. Ни один мускул не дрогнул на смуглом безупречном лице.
Губы золотоволосого дракона растянулись в жесткой усмешке.
— Ты не поняла, пташка, — ответил. — Я хочу, чтобы ты мне отсосала. И старайся, крылатая сучка. Только от тебя зависит, насколько
Сглотнув, Фирузи оглянулась на слуг, застывших у арки, скрытой белой, трепещущей от сквозняка занавеской.
Золотоволосый проследил её взгляд и усмехнулся ещё шире.
— Вон, — вдруг пришёл на выручку второй дракон, с платиновыми волосами. — И зверя уведите. Мы не хотим лишних смертей. У нас же мир.
— Место, Санхар! — поспешно приказала принцесса ощерившемуся на подошедших слуг зверю. — Место… Слушаться. Иди… с ним, — она нашла в себе силы ободряюще улыбнуться юному темноволосому дракону. Можно сказать, драконёнку. Нескладному и мосластому подростку, так и пожиравшему её глазами.
Я бегло отметила, что за плечами парня как будто что-то проступает в воздухе. Точно! Призрачная, еле заметная тень. Тоже ящер. Только этот отличается от тех, что вьются в воздухе рядом с лордами. Этот тоже соткан из далёкого, чуждого нашему миру пламени. Только в нём оно намного слабее. Глуше. И дело не в том, что этот дракон совсем мальчишка, нет. Очертания энергетического ящера иные. Как будто чего-то ему не достаёт…
Лапы! Поняла я. Точно! У этого, за спиной парнишки-слуги, не было лап. И магии в нём было ощутимо меньше. Какой-то иной вид драконов?
Я чуть ладонью себя по лбу не шлёпнула. Ну конечно! Есть высшие драгхи, как лорды-протекторы и его императорское величество, и есть просто драгхи, так сказать, низшие, но упаси Пламя назвать их так в лицо. Как правило, аристократы, как герцог МакОртаз, например. Высшие — все блондины, отличаются лишь оттенками. Среди остальных встречаются брюнеты, шатены, даже рыжие.
Интересно посмотреть на их ящеров. Вживую. Не на энергетические сущности…
Все эти мысли пронеслись в голове вихрем, ураганом, буквально за несколько секунд. Ровно столько понадобилось Фирузи, чтобы подняться с колен, и, не оглядываясь больше на удаляющихся слуг и утробно рычащего Санхара, приблизиться к креслу с высокой резной спинкой, на котором восседал золотой дракон.
16.2
— Погоди, — хрипло сказал Эштард. С этими словами он поднялся и, когда я приблизилась на подкашивающихся ногах, провёл пальцами по моей щеке. Он как будто не мог до конца поверить в то, что видит перед собой.
Меня обдало волной жара от его тела и силой дикого, безумного желания.
С
На мне остались лишь лёгкие красные брючки, вышитые золотой нитью и стянутые у щиколоток. А также мягкие туфли с острыми, загнутыми вверх, носами. На запястьях и щиколотках — золотые браслеты.
— Право на одежду рабыня ещё должна заслужить, — отрезал дракон. — Как и на украшения.
После этого он попеременно припал сперва к одному, затем к другому соску, кусая их до боли и тут же зализывая раздвоенным на конце языком с целебной драконьей слюной.
Мужские руки смяли ягодицы. Дракон глухо, сдавленно застонал и распрямил спину.
— Снимай. Всё, — приказал он, продолжая пожирать меня взглядом.
Не смея отступить назад, я избавилась от браслетов на руках, и, не зная, куда положить их, просто бросила на пол. Они жалобно зазвенели, подпрыгивая на разноцветной мозаичной плитке. Она приятно холодила ступни. И без того напряжённые соски стали такими твёрдыми и острыми, что казалось, будь на мне платье, прорезали бы его. Затем пришёл черёд шаровар и коротеньких нижних штанишек.
Дракон отшагнул, скользя по мне потемневшим от желания взглядом.
— Повернись, — приказал он. — Медленно.
Моя сущность… душа… сознание… не знаю, как правильно обозначить своё присутствие, металось в полнейшем смятении. Я то смотрела глазами Фирузи, проживала каждое её ощущение, как своё собственное, а быть может, и в сотни раз сильнее, то наблюдала со стороны, не понимая, как лучше. Как не сойти с ума от всего этого, как не затрястись от страха, не скатиться в истерику… Не оттолкнуться стопами от прохладной мозаичной плитки и не улететь обратно, к маме. Под крылышко…
Это у меня, у Ингури, путей к отступлению не было, просто не было.
От Фирузи никто не потребовал бы такой жертвы.
Её любили. Обожали. Растили в заботе и нежности…
Мне кажется, в истерику я не сорвалась исключительно благодаря спокойствию принцессы.
Она выполняла циничные, бесцеремонные приказы дракона с таким достоинством, словно принимала полагающиеся принцессе почести. И в то же время не было ощущения, что принцесса делает одолжение, снисходит, нет. Каждый её жест был исполнен скромности и… сдержанного спокойствия.