Небо на земле
Шрифт:
Эта нравственная испорченность нашей природы представляется о. Иоанну прямым уродством.
— «Встречаются у людей уродливые сердца! При совершении таинств, они дышат неверием, и бесчувствием, нравственным бессилием, недугуют смехом или смущением и бесовским страхом!»
Третью причину батюшка видит в беззаконном, а потому и не логичном, безумном покушении естественного ума проникнуть в сверхъестественный мiр, понять земным умом — небесные тайны, рассудком уразуметь — чудо, человеку обнять — божественное. Идя по всем этим путям, он и отвечает на недоумения и сомнения;
1. И прежде всего, — и совершенно мудро, логично, философски правильно, он останавливает незаконные попытки ума, не имеющего ни возможности, ни права, постигнуть непостижимое: тайна есть тайна.
«Благоговей, говорит он, — всеми силами души пред всеми Таинствами! И говори в себе о каждом Таинстве перед совершением или причащением его: Это — Тайна Божия! Я только недостойный приставник ее или участник ее. А то гордый разум наш и Тайну Божию хочет исследовать. А если не может ее исследовать; то отвергает, как не подходящую под ничтожную мерку его».
И в частности, в отношении к таинству Евхаристии, он всегда и совершенно ясно созерцает, что оно есть чудо из чудес, большее даже, чем «сотворение мiра»; а потому уму здесь должно лишь смириться и принимать все верою. А отвергать тайну есть неразумие, даже безумие; ибо чудо — выше естественных законов, выше ума.
«Литургия — величайшее чудо,.. непрестанное чудо: с радостью и страхом… надо всегда присутствовать при совершении ее».
«То, что совершается во время Литургии, поражает своим величием» не только человека, но и «все ангельские умы: т. е. пресуществление хлеба и вина в истинное Тело и Кровь Самого Господа и причащение их верующими. А мы, для которых это Таинство совершается, часто равнодушны».
«Приимите, ядите… пийте от нея вси… Кто постигнет величие благодеяния, подаваемого нам Господом нашим Иисусом Христом в таинстве Евхаристии или причащении? Вполне — никто, ни даже ум ангельский: ибо благодеяние это — беспредельно и необъятно, как и Сам Бог, Его благость, премудрость и всемогущество». Чудо есть чудо, т. е. дивное и непостижимое уму явление.
2. Но, однако, почему же можно и должно принимать его за истинное и несомненное событие?
В ответ на это о. Иоанн приводит много оснований:
а) Как человек глубоко сознательный верующий он прежде всего отсылает нас к истине о всемогущей власти и силе Господа Иисуса Христа, особенно после Его прославления чрез воскресение и вознесение: что Он благоволил изречь, то силен и сделать. У Бога слово есть дело.
«Дадеся Мне всякая власть на небеси и на земли», сказал Он Сам пред вознесением ученикам и чрез них всему мiру (Мф. 28, 18). Этою властию, — говорит батюшка, — Господь поставляет пастырей церкви,.. совершает все таинства;.. претворяет хлеб и вино в Тело и Кровь Свою Духом Святым».
Мы уже видели, как он часто говорил, что Литургию собственно совершает Сам Спаситель чрез священников, или Бог Дух Святый — чрез нас. Но Бог все может. А потому верующий не видит никаких препятствий и к этому Его Божественному действию: как сказано, так и бывает.
«Для верующего нет ничего невозможного»…
«Рече
И о. Иоанн прибегает к этому предивному примеру, чтобы облегчить и укрепить принятие и тайны пресуществления.
— «Тело и Кровь Христовы прелагаются Духом Святым из хлеба и вина; как и во утробе Девы Пречистой оно сотворено Духом Святым от кровей Ее».
И воистину, воплощение Бога во чреве Девы не только не меньшее чудо, чем пресуществление Святых Даров, а большее. И если кто принял за несомненную истину первое, тому еще легче воспринять и второе. Там и здесь чудо, то и другое непостижимо. Там и здесь в телесном Божество. Там и здесь действует один и тот же всемогущий Дух Святый.
«Что удивительного если Сам Бог — Слово, Творец всего видимого и невидимого, претворяет, пресуществляет хлеб и вино в пречистое Тело и в пречистую Кровь Свою? В этих хлебе и вине воплощается Сын Божий не вновь, потому что Он однажды воплотился;.. но воплощается тем самым телом, которое прежде воплотилось; по подобию того, как умножил Он пять хлебов и сими пятью хлебами напитал несколько тысяч».
А если для Бога все возможно, то всякие сомнения нужно отметать как диавольское искушение правой веры нашей, как восстание на истину!
«Когда диавол будет смущать тебя неверием в Тайны, говоря: это невозможно, чтобы хлеб и вино были Телом и Кровью Христовою, — скажи ему: Да! для тебя и для меня это невозможно, ты правду говоришь. Но не для Бога: «вся бо возможна суть у Бога» (Мр. 10, 27). Самая мысль у Бога есть дело; слово у Бога — дело. «Рече и быша» (Пс. 32, 9), говорит и бывает. Кратко и ясно!.. Не хотят ли ноги быть вверху и учить — странно сказать! — Зиждителя всех?!»
«И мы не дозволяем слушать его (врага) клеветы и рассуждаем так: для Тебя, Господи, все возможно».
И батюшке очевидно это чудесное всемогущество во всяком творении даже так называемого естественного мiра:
«Ты творишь плоть людям, животным, рыбам, птицам, гадам, всей твари.
Дух Святый созидает нас во чреве матери нашей, это ведь тоже постоянное чудо».
А если так, — то «для Себя ли Ты, везде Сый и вся Исполняяй, не сотворишь плоти? Какой ваятель, делая изваяния для других, не в состоянии сделать его для себя? Мало того, Ты превращаешь мертвое вещество в живое существо: напр. посох Моисея — в змея. И нет ничего для Тебя невозможного!..»
б) В помощь же для усвоения Тайн верою, о. Иоанн ссылается на множество тайн и в естественном мiре, которые мы однакоже не отвергаем, а принимаем.
«Множество тайн в природе, коих не может постигнуть даже в вещах мой разум, однакоже вещи существуют со своими тайнами».
«Зачем мне ходить далеко искать следов Твоей благости, Твоей премудрости, Твоего всемогущества? Ах, следы эти так явственно видны во мне! Я, я — я чудо! Я в малом виде целый мiр!».
«Так и в этом таинстве все тайна для меня…но тайны Тела и Крови на самом деле существуют, хотя и не понятно для меня. У Творца моего множество тайн; я сам для себя тайна как дело рук Его!»