Небо над бездной
Шрифт:
– Правда, что ли, совсем ничего не помнишь?
– Не помню.
– Ну, ты даешь! Не ожидал от тебя, честное слово. Так наклюкаться, да еще при исполнении, у Йорубы во дворце, – Фазиль покачал головой. – В общем, привели тебя под локотки. Ты лыка не вязал.
– Привели, не принесли? Я шел своими ногами? – уточнил Дима.
– Как тебе сказать? Они тебя несли, конечно, но в вертикальном положении. Загрузили тебя и говорят: приказано доставить в город. Госпожа Лукьянова распорядилась, чтобы духу его не было, ну и так
– Кто они?
– Ребята из службы безопасности Йорубы.
– Ты кого-нибудь из них знаешь?
– Из этих, которые тебя приволокли, никого не знаю.
– Ладно. Что было дальше?
– Ну, что дальше? Вещи госпожи Лукьяновой забрали. Пушку твою, кстати, тоже забрали.
– Дай-ка мне телефон.
– Кому звонить хочешь? Ей? – Фазиль усмехнулся. – Не советую. Она тебя видеть и слышать не желает. Ты там устроил такой дебош, что теперь тебя, скорее всего, вообще уволят.
Дима все-таки попытался набрать номер Сони. Но аппарат пищал и упрямо выдавал надпись: «Ошибка сети».
– Слушай, ну давай запаску поставим, – сказал Фазиль, – доедем до города, оттуда в любом случае дозвониться легче.
Голова закружилась, снова началась рвота. Казалось, это никогда не кончится, сейчас вывалятся все внутренности. Но рвота прошла, полегчало. Трясясь от озноба и слабости, он влез в машину, опять принялся набирать номер Сони.
– Что ж ты такое там пил? – спросил Фазиль и протянул ему полотенце.
– Ничего я не пил. Они меня вырубили. Спасибо, что вообще не убили. Есть у тебя фонарик?
Дима только сейчас заметил, что левый манжет рубашки расстегнут, рукав закатан и неудобно давит у локтя. При свете фонарика он легко разглядел красную точку на вене локтевого сгиба и вспомнил, как пытался сопротивляться, выдергивал руку, шприц отлетел, покатился по полу. Мужской голос произнес:
– Полдозы всего влилось. Добавить, что ли?
Смутное лицо замаячило перед глазами, пальцы приподняли веко. У Димы хватило сил сообразить, что сейчас лучше не дергаться, замереть.
– Ладно, хватит с него, а то совсем копыта откинет, – сказало смутное лицо.
Как ни пытался он восстановить дальнейшие события, ничего не получалось, образовался глухой провал в памяти. Понять, что именно вкололи ему в вену, разумеется, невозможно. Фазиль сказал, что разило, как из винной бочки. Значит, спиртное в рот все-таки влили. То есть им нужна была достоверность. Они не хотели, чтобы даже Фазиль догадался, что все это спектакль.
Дима продолжал упорно и безнадежно нажимать кнопки на телефоне.
– Откуда ты знаешь, что она не желает меня видеть и слышать? – спросил он Фазиля.
– Так она сама сказала. Отвези, мол, этого придурка в город. Я спросил, куда именно отвезти, а она говорит, куда хочешь, это не мое дело. И пусть уматывает в Москву. Я говорю, как он умотает? Прогноз плохой, дня три будет погода нелетная. А она опять:
– Подожди, ты видел ее? Она что, вышла вместе с этими, когда меня грузили в машину?
– Нет. Они меня с ней соединили по телефону.
– По какому телефону? Она свой оставила тут, у тебя.
– Ну, не знаю. Я их спросил, мол, куда именно тебя везти, в какую гостиницу. Они говорят, мы без понятия. Сейчас, говорят, соединяем с госпожой Лукьяновой. Один, вроде старший, набрал на своем мобильнике какой-то номер и передал мне трубку.
– Ты уверен, что говорил именно с Соней?
– Голос вроде бы ее. Хотя… Слышно было плохо, там музыка гремела.
– Фазиль, что ты замолчал?
– Мне только сейчас в голову пришло! Она бы наверняка сказала, чтобы я вез тебя к Рустамке. Понимаешь, как-то очень грубо она со мной поговорила. Я разозлился, я-то в чем виноват? На меня зачем орать?
– Она орала?
– Ну, вроде как из-за музыки. А ты что, думаешь, это вообще не она была?
Дима осторожно покрутил головой, размял плечи, снял неудобный смокинг, влажную от пота сорочку, открыл дверь, вылез из машины и принялся обтираться снегом до пояса.
Озноб прошел, кожа горела, сердце забилось быстрее, руки и ноги уже не дрожали. В голове почему-то прозвучала фраза: «Они могут только пугать и лгать».
Он больше не мучился вопросом, каким образом произошел диалог между ним и дворником Дассамом, если старик ни слова не знал по-русски. Он принял это как данность. Мало ли в жизни случается событий, которые трудно объяснить?
Снежная баня окончательно привела его в чувство. Он достал из багажника свою сумку, быстро переоделся в джинсы, фланелевую рубашку, свитер.
Когда поставили запаску, Фазиль сказал:
– Ну, вот, отлично. Через полчасика будешь у Рустамки в отеле, отоспишься, утром позвонишь Соне, все выяснишь.
– Нет, Фазиль. Мы сейчас поедем назад.
– Куда?
– Туда. Во дворец.
Москва, 1922
Михаил Владимирович не сразу понял, о чем толкует красивая светловолосая барышня, слишком она была возбуждена, слишком громко звучал ее голос в кафельных стенах приемного отделения.
– Я товарищ Бренер, учусь вместе с вашей Таней. Это безобразие, контрреволюция, они за это ответят!
Профессор сначала решил, что она нездорова. Щеки барышни пылали, зеленые глаза лихорадочно блестели.
– Хватать, тащить и так подло, украдкой! Но ничего, я найду на них управу!
– Сударыня, вы присядьте, успокойтесь, – сказал профессор и приложил ладонь к ее лбу, – жара нет у вас?
– Я никакая не сударыня и я совершенно здорова! Меня даже тиф не берет, даже вошь боится меня! – Она все-таки дала себя усадить и шубку скинула.