Небо над бездной
Шрифт:
– Мг-м. И вам тоже.
– Почему?
Хот резко остановился, развернулся, взглянул на Федора и произнес с издевательским пафосом:
– Такие люди нужны России!
Потом опять засмеялся, мерзко, тоненько захихикал и добавил, сквозь смех подрагивая, всхлипывая:
– Вы сильно разозлили Радека. Я мог бы отдать вас его головорезам на растерзание, как отдал недавно милую парочку, фрау Розу и герра Карла.
– Розу Люксембург и Карла Либкнехта? – решился уточнить Федор.
Хот кивнул и скорчил трагическую гримасу.
– Бедняжки, они так ничего и не поняли. – Он выпятил нижнюю губу и продолжил
Федор открыл рот, чтобы произнести «благодарю», но почему-то не смог, слово застряло в горле. Они уже подошли к двери пансиона. Ключ лежал в кармане куртки.
– Вы не дали меня убить потому, что это вам нужно, – сказал Федор, – вы вряд ли делаете что-либо бескорыстно, из добрых побуждений, и я вам все равно не верю. Таню арестовать могли, доносов на нее много, но один звонок Ильичу, и ее выпустят.
– Да? Вы так думаете? Ну что ж, не смею настаивать. Это ваш выбор, Дисипль. Вам решать.
Федор сунул ключ в скважину. Хот приподнял шляпу, поклонился и пошел прочь, слегка приплясывая, лихо щелкая каблуками.
– Подождите! – окликнул его Федор.
Хот остановился, оглянулся, еще раз поклонился:
– Дисипль, я весь внимание!
– Письмо могут отнять по дороге.
– Ни в коем случае, все под контролем. Письмо, а также инструкция, с именами и адресами, которую вручил вам доверчивый и благородный генерал Данилов и которую вы спрятали под подкладку чемодана, останутся при вас. Кстати, не желаете ли избавиться от соперника? Как раз подходящий случай. Получится легко, элегантно. Никто никогда не узнает, его свои прикончат за предательство, и вы совершенно ни при чем.
У Федора стало холодно в животе, будто в желудок, как в резиновую грелку, насыпали колотого льда.
Хот тихо, тонко захихикал, поднял палец:
– Подумайте, Дисипль. Хороша идея, а? Дарю! Что-нибудь еще хотите спросить?
– Да, хочу! Если, допустим, я отдам письмо этому вашему Мухину, но расскажу Ленину содержание письма и все, что мне теперь известно, тогда как?
Хот нахмурился, помотал головой, приложил палец к губам, и послышался странный звук, тихое шипение, словно где-то капала вода на раскаленный металл. У Федора побежали мурашки по спине, он не мог произнести ни слова. Шипение кончилось так же внезапно, как началось. Хот подпрыгнул, хлопнул в воздухе ногами, послал воздушный поцелуй и пропел:
– До свидания, Дисипль! До скорой встречи!
Потом отбил несколько тактов степа, закружился посреди влажной мостовой, раскинув руки, и так, кружась, подскакивая, подкидывая шляпу, весело напевая, исчез за поворотом.
Федор оставил ключ в скважине, бросился следом, домчался до перекрестка, огляделся. Улицы были пусты и безлюдны.
Вуду-Шамбальск, 2007
Дима открыл глаза и ничего не увидел. Какая-то холодная рыхлая масса облепила ему лицо, было темно, в ушах гудело, ныл затылок и жутко тошнило. Он попытался шевельнуться, поднять руку, стряхнуть с лица это холодное, влажное, но рука не слушалась, стала как чужая.
– Эй, ты вообще живой? Ну, очнись наконец, не пугай меня.
Голос показался знакомым. Дима медленно
– Я снегом тебя умыл, – объяснил Фазиль, – ты извини, я тебя не стал бы будить, но видишь, какая история, шину прокололо, надо запаску ставить, я один не справлюсь.
Диме удалось пошевелить пальцами, но главное, он определил местоположение своего тела в пространстве и во времени. Он лежал на заднем сиденье машины. Была глубокая ночь. Мела метель. Машина стояла посреди степи. Фазиль находился снаружи и придерживал дверь, которая тряслась от ветра. Салон заметало снегом.
– Где Соня? – пробормотал Дима, едва ворочая языком.
Кое-как он умудрился сесть. От движения боль в затылке и тошнота усилились. Фазиль закрыл дверь, влез на переднее сиденье, достал термос, протянул Диме стакан горячего кофе:
– Пей, только смотри не ошпарься.
Дима с трудом донес металлический стаканчик до рта, сделал несколько глотков, и тут же пришлось опять открыть дверь, выскочить наружу. Началась неудержимая рвота.
– Чего ж ты так наклюкался? – сочувственно спросил Фазиль.
– Я не пил. Я вообще не пью, – сказал Дима и еще раз, уже самостоятельно, умылся колючим снегом.
– Ладно, мне-то не надо заливать. Я не твое начальство. Не пил он! Да от тебя разило, как из винной бочки. Слушай, вообще ситуация довольно хреновая. Мы завязли. Надо ставить запаску. Я, конечно, попробую один, но одному трудновато, а ночевать тут, в степи, совсем не хочется.
– Фазиль, что случилось? Как я попал в машину? Где Соня?
Фазиль тихо присвистнул и покачал головой:
– Ну, ты даешь! Она же тебя и отправила вон из дворца, приказала отвезти в город и чтобы ты уматывал в Москву, чтобы духу твоего тут не было.
Дима зачерпнул горсть снега, сжевал. Стало немного легче. Он отчетливо помнил, как вышел с телефоном из ресторанного зала позвонить. В зале было слишком шумно. Звонить он собирался Фазилю. Соня и Орлик хотели поскорее уехать. Фазиль долго не отвечал, потом пропала сеть. В фойе к Диме подошли двое из службы безопасности, очень вежливо попросили дать им телефон, на одну минуту. Взяли и тут же исчезли, вместе с мобильником. Дима пошел за ними, бродил по каким-то коридорам, зашел на кухню, конечно, уже почувствовал неладное, решил вернуться в ресторан, к Соне. Но там его перехватила высокая блондинка в парчовом платье: «Господин Савельев, извините, я сотрудник службы безопасности, хорошо, что я вас нашла, пойдемте со мной, тут получилось недоразумение, сейчас вам вернут ваш телефон».
Она вывела его через незаметную дверь за эстрадой, опять были коридоры, потом какой-то кабинет. Там блондинка исчезла, вместо нее возникли три мужика, Дима мгновенно, без всяких предисловий, получил несколько ударов, весьма грамотных, рассчитанных на потерю сознания и, вероятно, никаких следов на теле не оставляющих.
Больше он ничего вспомнить не мог. Скорее всего, ему что-то вкололи.
– Ну, ты как? Очухался? – спросил Фазиль. – Давай поставим запаску и уж поедем, а?
– Поставим, не волнуйся. Я еще пару минут посижу и буду в порядке. А ты пока расскажи, как я попал в машину.