Небо над океаном

Владимирова-Бойко Марина

Сбегала из дома, мчалась к тебе на встречу, как вырвавшаяся из ада летучая мышь. Обманывала отца и это тяготило больше всего.

Осень была в самом разгаре. Багровели листья, выглядывало солнце из-за ватных облаков, которые медленно проплывали по небу, принимая различные формы. Если приглядеться можно было увидеть медведя с большими ушами или крокодила с очень длинным хвостом. До этого дождь лил три дня подряд, но я почти этого не заметила, мои ботинки были сухими, так как все время проводила на базе и Джексон все время подвозил

меня.

Мы сидели с ним на деревянном мосту, наши ноги в кедах болтались у воды. Джексон надел солнцезащитные очки и опершись руками о деревянную поверхность, запрокинул голову. Солнце светило прямо ему в лицо. Я сидела рядом с ним и смотрела, как ветер колыхал еще зеленую траву.

— У тебя был парень, волчонок? — неожиданно спросил он.

— Нет, — я ответила честно, хоть и не очень охотно. Обсуждать с ним личную жизнь — все что угодно только не это. — А ты? Ты встречался с кем-нибудь? — неуверенно спросила.

— Были девчонки, но я перестал вестись на яркую внешность, потому что в их головах сплошная пустота.

Мне стало смешно, я легко рассмеялась.

— И давно ты это понял?

— Недавно. Но лучше поздно, чем никогда. Знаешь, волчонок после школы я хочу поступить с тобой в один универ.

— Было бы круто.

Он приспустил очки и посмотрел на меня.

— Ты уже подумала, куда поступать?

— Нет. Но я точно могу сказать, что я хочу заниматься музыкой.

— Окей. Тогда об этом подумаю я.

— Ты так забегаешь вперед, — перевела взгляд на него теперь косые солнечные лучи падали мне на лицо и ослепляли.

— Я планирую, а не забегаю, — он встал со своего места. Протянул ладонь и помог мне тоже подняться. Мы стояли друг напротив друга и слушали, как шелестела опавшая листва, как где-то рядом чирикали воробьи.

Он снял очки и тихо сказал:

— Где же ты взялась на мою голову волчонок…

— Знаешь, я наверное могу представить свою жизнь без музыки, а без тебя не могу. Мне абсолютно плевать, что там думают об этом предки.

Когда Джексон был рядом, мне тоже было все равно, что думает отец. Он просто меня не понимал. Он жил другой жизнью, я должна была жить тоже по его правилам.

Но я возвращалась в реальность, когда приходила домой и видела отца. Просто он обо мне так заботиться. Пытается оберегать от всяких неудач. Он всегда говорил, что я для него одна единственная дочь.

Мы с Джексоном гуляли по парку, взявшись за руку. Он остановился у одного дерева, внимательно посмотрел на меня.

— Пусть это будет нашим местом.

— Почему?

— Потому что здесь так тихо. Я отпустила его руку и посмотрела на серебристую рябь воды.

— Неужели ты любишь тишину? — не могу сдержать улыбки. Потому что Парус — это взрыв, каждый аккорд, как настоящий фейерверк. Эта музыка которая вдохновляет и которая навсегда остается в сердце. Потому что она шла из самых глубин души.

Джек остановился у дерева

и отпустил мою руку. Достал из карман потертых джин маленький складной нож, больше похожий на брелок. На коре дерева он начал что-то вырисовывать.

— Что ты делаешь? — спросила, когда появился первый символ.

— Прикинь, когда мы вернемся на это место через лет десять и увидим свои инициалы.

— Ты думаешь, мы сможем сюда вернуться через десять лет?

— Если ты не сбежишь волчонок.

Я легко поцеловала его в щеку.

— Что ты сделала? — его брови взметнулись вверх.

— Что? — испуганно посмотрела на него.

— Ты меня поцеловала! Ты меня поцеловала, а твои щеки не налились пунцом.

Он положил брелок обратно в карман и подхватил меня на руки. Он закружил меня со всей силы, я чувствовала как его сильные руки обхватывали мою талию, как мои светлые волосы развивал ветер.

А потом я увидела надпись на дереве, которую он вырезал: «Ж+Ж».

— Ведь меня зовут также, как и тебя. Это для всех остальных я Джексон.

Глава 40

После уроков мы собрались в доме Джексона. Сидели на первом этаже и ждали остальных. Джек уселся напротив меня с гитарой, склонив голову перебирал аккорды.

Я сидела за роялем, мои пальцы медленно скользили по клавишам. Сегодня репетиция проходила у него дома и я чувствовала себя ужасно неловко.

— Ты не хочешь находиться здесь? — спросил он и отставил гитару в сторону.

— Нет, все нормально.

— Кажется, ты грустишь.

Легко улыбаюсь.

— Все окей.

Он подошел ближе и посмотрел мне в глаза.

— Хочется остановить этот миг, — он подошел ближе и коснулся ладонью моей щеки.

— Почему?

— Потому что у тебя самая красивая улыбка. В ней столько нежности…

Снова перевела взгляд на рояль. Еще недавно это была моя мечта. Хотя бы просто посидеть за таким дорогим инструментом, не то, чтобы играть. До сих пор сложно представить, что моя обычная жизнь перевернется в один миг. Ведь я ничего такого не сделала, просто сменила город.

Меня не покидала всего одна мысль и эта мысль была о его родной маме. В последнее время мне хотелось спросить у него, где она, но почему-то я боялась задавать этот вопрос, сейчас решилась. Возможно, потому что момент был подходящим.

— А твоя мама? Твоя настоящая мама? Ты общаешься с ней? — я набралась смелости и задала волнующий для меня вопрос.

— Я бы с ней общался, как можно чаще, если бы она была жива.

Наверное, это всего одно его предложение, сказанное с тоской в душе натолкнуло меня на мысль позвонить ей. Ведь моя мама, она почти рядом. Она ходила по магазинам, общалась с подругами, варила крепкий кофе, примеряла наряды перед большим зеркалом. Она жила… Жила полной жизнью, не разменивая себя по мелочам.