Небо остается чистым. Записки военного летчика.
Шрифт:
На меня навалились и едва не смяли. Радовался Коля Муров, сдержанно хлопал по спине мой командир Владимир Пешков.
Радостно было снова очутиться в родной эскадрилье.
После объятий и расспросов командир звена Владимир Пешков объяснил, что произошло с моим самолетом. Оказывается, волна истребителей шла чересчур низко, и моя машина попала в струю от артиллерийского снаряда. Поток воздуха был настолько силен, что самолет перевернуло. Такие случаи, по словам Пешкова, бывали и раньше.
– Ну, все хорошо, что хорошо кончается,- резюмировал он.- Как чувствуешь себя?
– Прекрасно!- мне
землянке, накормленный, я чувствовал себя бодрым, полным сил.
– Надо командиру эскадрильи представиться,- сказал Пешков.- Пошли.
Командир эскадрильи Иван Иванович Попов (Петр Неделин к тому времени был назначен командиром полка) был гораздо старше нас. Участник боев в Монголии, он носил на гимнастерке несколько правительственных наград.
Встретил меня Попов со сдержанной радостью.
– А мы уж думали… Ну садись, рассказывай. Как самочувствие? Летать можешь?
Мог ли я летать? После всего, что мне довелось пережить, я ни о чем больше не думал, как только подняться в воздух. Ну ее, эту землю, в небе куда покойней и надежнее!
– А мы вчера отличились,- говорил командир эскадрильи.- Жаль, тебя не было с нами. Вы еще не рассказывали?- спросил он у Володи Пешкова.
– Некогда было. Не успели.
Вчерашнее начало больших наступательных боев сложилось для наших летчиков удачно. После штурмовки позиций, на обратном пути эскадрилья встретила в небе самолеты противника. Враг не отвернул в сторону, как обычно, а навязал бой. Наши ребята, молодые летчики, показали не только отвагу, но и рассудительное хладнокровие. Потеряв два самолета, противник вышел из боя и ушел на свою сторону.
Слушая рассказ товарищей о вчерашнем дне, я испытывал неловкость за то, что не был с ними в бою. Я уж забыл, как бежал под автоматными очередями «кукушки», как полз в снегу. Мне не терпелось снова сесть в кабину и взлететь в небо.
Отправляясь в этот же день на боевое задание, я почувствовал, насколько сжился я с боевой машиной, с тем непередаваемым ощущением, которое испытывает летчик в полете. Я понял, что с небом теперь связана вся моя жизнь. Мне приятно было вновь взять в руки рычаги послушной боевой машины, видеть впереди и сбоку привычный строй эскадрильи. Здесь я на своем месте. Только после вчерашнего я как-то остепенился, словно стал старше, спокойней, рассудительней.
Денек стоял серенький, облачный. Мы шли еще над своей территорией. Где-то здесь вот – всматривался я в однообразную унылую картину внизу – произошло со мной вчера… Или нет? Да нет, приметы вроде бы знакомые. Вон полоса – мой след, как я полз. А вот и место, где я приземлился. Парашюта уже нет. Значит, были они на этом месте, искали меня… Я стал разыскивать место, куда свалился мой самолет, и не успел найти. Совсем близко, прямо перед нами, из облаков вдруг вынырнул вражеский разведчик – тихоходная двукрылая машина. Неприятельский летчик под покровом облаков незамеченным пробрался на нашу сторону и, время от времени «выглядывая» из облаков, производил съемку местности.
Неожиданная встреча застала меня врасплох. Слишком уж живо было в памяти все, что со мной произошло накануне.
– К бою!- раздался в наушниках твердый голос командира
Вслед за машиной Володи Пешкова все наше звено легло в боевой разворот.
Воздушный разведчик, видимо, не сразу заметил опасность. Надо полагать, он вообще не ожидал встретить в таком месте советские самолеты. Тихонько плывя над землей, он терпеливо и скрупулезно занимался своим делом, занося на карту всевозможные военные объекты.
Дать ему уйти на свою сторону с собранными разведывательными данными было бы непростительно.
Когда вражеский летчик увидел нас, было поздно. Наши самолеты уже вышли на атакующий рубеж и приготовились к бою.
Финский разведчик круто отвернул в сторону и попытался было снова уйти в облака, но не успел. Командир нашего звена Владимир Пешков, покачав крыльями машины – «Делай, как я!»- устремился вперед и отсек разведчика от облаков. У Пешкова и у меня создалось великолепное положение для атаки. С двух сторон мы ударили по неприятельскому самолету из пулеметов.
Закончив очередь, я привычно положил машину в боевой разворот и вышел из атаки. Занимая новую позицию, глянул вниз и увидел, как сбитый самолет, пылая словно факел, летел к земле, а в небе покачивался белый купол парашюта. Вражеский летчик успел выброситься.
Новое наступление, предпринятое советским командованием в конце февраля, развивалось успешно. Сухопутные части и авиация стали действовать гораздо активнее: чувствовался приобретенный опыт. Летчики хорошо освоили район полетов, научились эффективно эксплуатировать самолеты в зимнее время. Это придавало им уверенность в своих действиях. Повысилась действенность бомбовых ударов, улучшилось качество воздушной разведки.
Основные события развернулись после того, как наступающие прорвали хваленую линию Маннергейма.
В результате полного сокрушения линии Маннергейма и охвата противника в районах Выборга, Кексгольма и Сортавала сопротивление финской армии было сломлено. Перед советскими войсками открылся путь в центральную часть Финляндии и к ее столице. Финская армия, понеся огромные потери, не могла остановить нашего наступления. Тогда финляндское правительство приняло предложение СССР о прекращении военных действий.
Гремели последние залпы.
После окончания военных действий наша эскадрилья была вызвана в Москву для получения правительственных наград.
Стояла ранняя северная весна. Товарищам предстояло перебазироваться на новые аэродромы. Мы вернемся к ним позднее, уже из Москвы.
Поезд быстро летел по прямой, как стрела, железной дороге из Ленинграда. В наших купе было весело, шумно. Мы опустили окна, весенний свежий воздух пьянил головы.
Вечно юной, неповторимо прекрасной показалась нам древняя Москва. Целыми днями ходили мы дружным табунком по ее улицам, площадям, скверам. Великий город строился, озеленялся, москвичи деловито спешили по своим учреждениям и заводам, а вечерами заполняли парки, кинотеатры, кафе. Это был последний мирный год советских людей, и хоть события в Абиссинии, в Испании, в той же Финляндии говорили о приближающейся военной грозе, все же невозможно было поверить, что ровно через год над нашей страной нависнет мрачная туча, разразится невиданная в истории кровопролитная война.