Небо остается синим
Шрифт:
А вот и дом. Двери открыты настежь. Герта бросилась к нему в объятия. Они не сказали ни слова, только слышно было, как стучит ее сердце.
— Вот ты и пришел к обеду! — еле слышно проговорила она сквозь рыдания.
На следующее утро он пошел к врачу.
— Должен вам сказать, что вы недавно перенесли инфаркт, — заявил врач, — надо немедленно начать лечение.
…Первые осенние листья шуршали под ногами, когда Фолькенс наконец взял в руки колбу. В лаборатории было еще мертво. Удастся ли оживить
Жизнь потекла как обычно. Утром он завтракал на ходу, ночью засыпал над техническими журналами.
Шли годы…
Недавно его снова вызвал директор фирмы господин Андерс. Фолькенс шел в управление не спеша, спокойно, погруженный в свои мысли.
В кабинете директора были гости. Секретарша разносила черный кофе. Слышался громкий, раскатистый смех. Господин Андерс встретил Фолькенса очень любезно.
— Поздравляю вас, господин Фолькенс! — сказал он, приглашая его сесть в кресло.
Фолькенс насторожился: его не представили гостям.
Солнце скрылось за облаком. Фолькенсу показалось, что директор побледнел.
— Мы получили прекрасный заказ, — продолжал он, — ваша лаборатория скоро покажется вам допотопной хибаркой! Нам даже не снилось ничего подобного! Мы будем работать для всей Европы! Вы понимаете, для всей Европы!
Тучи совсем заволокли солнце.
«Да, это было бы чудесно! — подумал Фолькенс. — Но почему я не встану и не пожму ему руку?»
— Позвольте, господин директор! — возразил он в смятении. — Наши опыты еще не завершены. Мы не можем начать производство для всей Европы…
— Это не имеет значения! — быстро прервал его шеф, продолжая потирать руки от удовольствия. — Сегодня к нам прибыли гости. Господа офицеры из бундесвера. Они займутся этим. Простите, я не представил вас…
Только теперь Фолькенс рассмотрел гостей. Удобно расположившись в глубоких креслах, они сидели в небрежных позах, откинув головы и держа в зубах одинаковые мундштуки.
Поднявшись, словно по команде, они подошли к Фолькенсу.
— О, господин Фолькенс, не беспокойтесь! — заговорил тот, что был выше ростом.
Фолькенс молча рассматривал офицеров. Форма сшита у первоклассного портного. Он поднял взгляд, словно отыскивал кого-то. Но увидел только безукоризненно чистые, накрахмаленные воротнички, плотно облегающие шею.
Фолькенс как во сне задавал вопросы, гости отвечали. И вдруг его как ножом резанули нетерпеливые слова.
— Неужели вы не понимаете высоких целей европейского сообщества! — офицер тщетно пытался задрапировать свои слова вежливостью.
Фолькенс явственно почувствовал в них раздражение.
Что-то ударило Фолькенса в грудь. В комнате стало совсем темно. Закружилась голова, лица гостей исчезали, расплывались.
«Ты — датчанин, Фолькенс! Да, я тот датчанин, герр гауптштурмфюрер!» —
Фолькенс снова взглянул на того офицера, что был повыше ростом. «Да ведь это он! Нет, лицо как будто непохоже. Но манеры, жесты».
Фолькенса бросало то в жар, то в холод. Обманули? Опять обманули! Толковали о том, что это новая Германия… Теперь мы союзники… Единая Западная Европа…
— Я… я ваше предложение, господа, категорически отвергаю! — прохрипел Фолькенс. Сердце стучало так, как тогда, по пути от «шоколадного барака» до фабрики. — А с этим господином, — Фолькенс сделал резкое движение в сторону высокого офицера, — мы уже встречались!
Офицер бундесвера слегка покраснел и стал что-то объяснять директору. Но Фолькенс ничего не слышал. Он резко повернулся и, не взглянув ни на кого, выбежал из кабинета.
Войдя в лабораторию, он бросился в кресло. Он ждал: откроются двери, и появится гауптштурмфюрер.
За окнами гудел ветер. Оловянные тучи затянули небо. Полил дождь.
Фолькенсу стало плохо. Он схватился за сердце и больше ничего не помнил.
В больницу Фолькенс попал с тяжелым повторным инфарктом.
Трижды в день появлялась сестра Ирен. Приносила сердечные капли. Отсчитывала точно:
— Раз… два…
Лить… лать… — слышалось Фолькенсу.
Утром начиналось все сначала. И так изо дня в день…
Однажды, когда Ирен радостно докладывала старшей сестре, что ее больной послушно и безропотно переносит все процедуры, в коридоре раздался телефонный звонок.
Ирен сняла трубку. Жена Фолькенса интересовалась здоровьем мужа.
— Сейчас приглашу его к телефону, — ответила Ирен и пошла в палату. Открыв дверь, она замерла на пороге — койка Фолькенса была пуста.
В больнице начался переполох. Бегали по коридорам, спрашивали друг друга, искали — всё напрасно. Появился доктор Ларе. Он был очень расстроен.
Ирен услышала, как он сказал:
— Неужели больной не понимает, что третий инфаркт — это уже непоправимо!
Небо остается синим
Завещание
Машина затормозила и остановилась возле мельницы. Она была доверху нагружена мешками с пшеницей, большими, тяжелыми, словно откормленные кабаны.
Юрко Свида и еще несколько колхозников ловко соскочили на землю и прошли во двор. На мельничном дворе царило оживление. Въезжали подводы и машины, люди смеялись и, перебрасываясь шутками, отряхивали с одежды мучную пыль.