Небо, полное звезд

Сокол Лена

– Твой пес часто убегает к соседям? – Мика все-таки осмелился и потрепал его по загривку.

Мне стало неловко.

– Мы стараемся следить за тем, чтобы этого не произошло. А ты приехал к Отсо Ярвинену?

– Да. – Парень нервно взлохматил волосы. – Только я забыл про разницу во времени, поэтому меня не встретили.

– Если хочешь, пос… – Слова застыли у меня на языке потому, что я увидела подъезжающий к дому соседей автомобиль. – А вот и Отсо.

И от меня не укрылся тот факт, что парень, бросив взгляд через плечо, мгновенно

помрачнел.

– Значит, мне пора, – отрывисто бросил он. – Тебе помочь завести домой пса?

– Да, спасибо, – кивнула я. – Сомневаюсь, что он отстанет от тебя добровольно.

Развернула коляску и дернула дверь.

– Иди, приятель. – Мика проводил его до входа.

Пес вошел в дом, но очень неохотно. И тут же сел в прихожей, нацепив на морду самое обиженное и тоскливое выражение из всех, какие имелись в его арсенале.

– Похоже, он расстроился, – заключил парень.

– Ему бы только гулять, – подтвердила я.

– Ладно, я пойду, – обернулся ко мне Мика.

Его лицо выражало грусть от чего-то столь же неотвратимого, как лишение свободы для Дрисса.

Он спустился по ступеням и побрел по дорожке к калитке.

Я открыла дверь шире и не без усилий «перепрыгнула» на коляске через порог. Затем развернулась и потянулась за дверью, когда заметила, что Мика обернулся.

– Приятно было познакомиться, Анна! – махнул он.

– И мне, – отозвалась я.

Сердце подпрыгнуло от волнения.

Прежде чем закрыть дверь, я проследила взглядом за тем, как парень завернул на соседский участок. Вышедший из машины Отсо Ярвинен, очевидно, был рад его видеть: замешкался, вытер руки о джинсы, а затем распахнул для Мики объятия. Но тот не спешил обнимать соседа. Он протянул ему руку, и они поздоровались вежливым рукопожатием, а затем, подобрав с крыльца сумку, вошли в дом.

– А, ты уже его пустила, – послышался голос сестры.

Пес среагировал и бросился к ней. Может, она и не хотела спускаться на первый этаж, но из-за Дрисса вынуждена была сделать это.

– Он убежал к соседям, – глядя на нее с укором, бросила я. – Неужели трудно было присмотреть за ним? Это всего пять минут твоего времени.

– Но ведь вернулся же, так? – усмехнулась Софья.

Я оглядела ее прикид. Черные рваные колготки, кожаная юбка, растянутая широкая черная футболка с потертым золотистым принтом, массивные кольца на пальцах, металлические браслеты, гнездо спутанных волос вместо прически. Образ завершали мертвецки-синие губы и густо подведенные черным глаза.

– Ты себя в зеркало видела? – не удержалась я, скидывая с себя мамину куртку. – В таком виде ведьмы на шабаш ходят. Надеюсь, ты не одеваешься так в школу?

Конечно, одевается. Мама уже давно не пытается с этим бороться.

– Завидуй молча, – хмыкнула она.

Села на корточки и погладила пса.

Я положила куртку на столик, объехала сестру и направилась в свою комнату. И уже перед тем, как закрыть дверь, рявкнула:

– И кто только станет

терпеть тебя…

– А я, как ни погляжу, у тебя тоже просто до хрена друзей, да, Анна? – ядовито рассмеялась Софья.

Я хлопнула дверью и сжала пальцы в кулаки. Не хотелось это признавать, но она права. Никто из тех, с кем я общалась в школе, даже не навестил меня после аварии.

– А ты рассказывала своим приятелям-инвалидам о своем прошлом? – пропела она.

– Да пошла ты! – крикнула я.

Из-за двери раздался жуткий смех.

«Стерва! Дрянь! Ведьма!»

Мне хотелось, чтобы она заткнулась. Чтобы перестала смеяться.

Я закрыла уши ладонями и зажмурилась.

Было почти так же больно, как когда меня толкали сбившиеся в стаю девчонки в школьном туалете. Я не хотела вспоминать, но снова и снова слышала свой жалобный голос и чувствовала, как горят ладони от ударов по двери. Я кричала, задыхалась и молила, но мне никто не открывал.

7

Через два дня, покончив с уроками и отослав их на проверку учителю, я включила музыку, прилегла на кровать и уставилась в потолок. Новый трек Сэма Смита наполнил комнату всеми оттенками душевных терзаний. С тех пор как инвалидное кресло стало частью меня, моя жизнь кардинально изменилась. И дело касалось не только ежедневных занятий, трудностей в быту или круга общения, одним из основных лишений стал переезд на первый этаж в бывшую мамину спальню.

Из моей спальни, которую теперь занимала сестра, я могла видеть огни города, гармонично вплетенного в лес. Мы много переезжали за последние десять лет, и потому меня трудно было чем-то удивить, но Сампо с первых минут показался мне магическим местом.

Нигде раньше я не видела, чтобы город вырос и расцвел прямо посреди дикой природы: для него не выбирали какой-то пустырь и почти не вырубали лес. Его как будто встроили в лесной массив, и даже в самом центре Сампо кое-где еще возвышались вековые сосны, образовывая целые зеленые островки и парки.

Да, я была добровольной узницей тюрьмы своей лжи.

Я постоянно уговаривала себя, что все происходящее оправданно и не тяготит меня. Но вспоминая те вечера, когда я садилась на широкий подоконник, надевала наушники и слушала любимую музыку, любуясь из окна величественными видами природы и мирно сосуществующими с ней творениями человеческих рук… В эти моменты у меня нестерпимо щемило сердце.

Когда песня кончилась, я взглянула на часы.

У меня было около двадцати минут для того, чтобы приготовить себе чай и вернуться к компьютеру. Сегодня я не собиралась опаздывать. Пусть назначают победителем кого-то другого.

Я села в кресло и поехала на кухню.

Но там меня ожидал неприятный сюрприз: сахарница почему-то оказалась на верхней полке гарнитура. Мне не нужно было напрягать мозги, чтобы догадаться, чьих рук это дело. Если у Софьи появлялась возможность сделать мне какую-нибудь гадость, она ее делала.