Небо с овчинку
Шрифт:
— С какой стати?
— Ну хотя бы с такой, что помогаете преступнику скрыться, — пояснила я, хотя в целом это и не требовалось. Люди здесь собрались неглупые, сами все понимали. — И вам это очень хорошо известно.
— Понятия не имею, о чем вы, — брезгливо усмехнулся мужчина, но все же отвел глаза в сторону. — Я всего лишь приютил у себя друга, которого выгнала из дома девушка. Что тут противозаконного?
— Не морочьте мне голову, Черепенко, иначе я с удовольствием позабочусь об обеспечении вам бесплатного жилища на длительное время.
— А вот не надо меня запугивать, не дитя. Не знаю я ничего
— Где вы живете? — решив, что теперь Черепенко говорит правду, сразу спросила я.
Черепенко тяжело вздохнул, нехотя выдавил из себя адрес и добавил:
— Зря вы его ловите, не мог он плохого сделать.
— А это уж мне видней, — развернувшись к двери, ответила я.
Затем быстро покинула чудный дом, в котором собрались исключительно творческие люди, и, сев в свою «девяточку», покатила на поиски Степанова. Хотелось надеяться, что сам он хоть и доберется туда раньше, но пока будет собирать вещи, то да се… короче, у меня есть возможность застать парня на месте.
Так как неслась я на машине чуть ли не на всех парах, то до дома Черепенко доехала очень быстро. Это была старая девятиэтажка с тремя подъездами. Вокруг располагались точно такие же дома, ограничивая собой прямоугольник. Я подъехала к самому первому подъезду, оставила возле него машину и поспешила на поиски квартиры.
Она оказалась на втором этаже, и я остановилась перед деревянной дверью с крупной металлической ручкой. «Глазок» на двери отсутствовал, но зато над ней находилось большое окно, поднявшись до уровня которого находившийся внутри мог легко увидеть, кто пришел. Звонок, к моему удивлению, расположился не сбоку от двери, как обычно, а прямо на ней самой, а чуть выше его красовалась прибитая табличка с выведенной каллиграфическим почерком надписью: «Черепенко С. В.». Так что ошибиться дверью было буквально невозможно.
Насколько я заметила еще с улицы, на окнах данной квартиры имелись решетки, а потому, даже если бы кто-то захотел ее покинуть, единственным выходом ему могла служить дверь. Зная это, я не спешила врываться, стучать и требовать, чтобы мне открыли, а, наоборот, поднялась на одну площадку выше и стала ожидать, когда из квартиры кто-то выйдет или же в нее войдет. Для меня сейчас крайне важно было не спугнуть Степанова, единственного, кто мог что-то знать об исчезновении Ольги.
Я простояла на лестнице минут пять. Ничего не происходило, дверь оставалась неподвижной, а лестница пустынной. Я начала нервничать, но тут мое внимание привлек тихий и осторожный скрежет. Я напряглась. Ошибки быть не могло — кто-то пытался тихонько выскользнуть из квартиры Черепенко.
«Ну, ну, маленький, иди же, иди ко мне. Смелее, смелее, я тебя так жду, — мысленно поторапливала я Степанова. — Я так и надеюсь, что мы сейчас немного поговорим…»
Все стихло, и я, затаившись, поняла, что Степанов скорее всего выглянул на лестничную площадку и теперь осматривается и прислушивается. «Боится, гнида. Ну ничего, я ждать умею».
Вскоре послышались шаги, щелчок замка, и я увидела сбегавшую вниз мужскую фигуру с рюкзаком за плечами. Дальше медлить и чего-то ждать было нельзя, и я торопливо, но по возможности тихо тоже побежала вниз вслед за парнем. Беглец заметил меня
Быстро смекнув, что неприятности ожидают его скорее сзади, чем спереди, он ногой ударил дверь и попер, что называется, напролом. Попавшийся на его пути старичок не успел отскочить в сторону, парень сильно задел его плечом, от чего дедулька упал на спину.
Провозившись со стариком, лежащим на земле, — не смогла равнодушно пробежать мимо, — я остановилась и помогла ему подняться. Потом бросила короткое:
— Извините.
Старик ничего не успел мне ответить — я уже мчалась дальше. Степанов, заметив, что я его догоняю, отбросил свой рюкзак в сторону и ускорил бег. Но и это ему не помогло. Я была настроена решительно, а я, как известно, особа упрямая: если что-то решила, то так оно и будет. Вот и на этот раз я всю свою волю и всю свою силу направила на поимку Степанова, и вскоре он лежал на земле, прижатый к ней всем моим весом. С нас обоих ручьями стекал пот, и мы тяжело дышали.
Но признавать собственное поражение Степанов и не думал. Он недовольно заворочался подо мной и попытался отбросить меня в сторону. Но при его комплекции и сложении тела это было довольно сложно — парень оказался весьма щупленьким, впрочем, как и положено художнику. Таких я укладываю без особых проблем.
— Не рыпайся, — немедленно предупредила я Олега. — Теперь тебе не вырваться.
— Что тебе от меня надо? — хватая воздух ртом, зачастил Олег. — Я же сказал, что денег у меня нет. Я не виноват, что так вышло! Это уже ваши проблемы, меня они не касаются. Я сделал все, что мог.
— В чем ты не виноват? — моментально выхватила я самое интересное из сказанного. — В убийстве?
— Каком еще убийстве? С ума, что ли, сошла? — вдруг завопил негодующе Степанов. — Нет уж, не получится у Форсова на меня все списать. Я ничего не знаю и ничего не видел.
— А при чем тут какой-то Форсов? — не поняла я. — Кто он такой? Это он и убил Туркину?
— Что? — теперь уже удивленно воскликнул Степанов и даже попробовал повернуть голову назад. — Ее что, убили?
— А то ты не знаешь, — усмехнулась я. — Не строй из себя безобидную овечку. Ты убил Ольгу?
— Я никого не убивал, — заскулил Степанов, ослабляя сопротивление. — Я вообще не знаю, где она, с того месяца не видел. — На минуту он задумался, а затем вспыхнул: — Сволочи. Значит, они все же добрались до нее. Гады, подонки…
— Кто они? Объясни все нормально! — Я перевернула парня с живота на спину и помогла ему подняться. Но руки его из своих не выпустила, держа мертвой хваткой.
— А ты-то сама кто тогда такая? — видно, сообразив, что принял меня за кого-то другого, недоуменно сдвинув брови, спросил Олег.
— Частный детектив Татьяна Иванова, — представилась я, а потом пояснила: — Пытаюсь найти пропавшую месяц назад Ольгу.
Степанов задумался. Лицо стало напряженным, вены на шее нервно задергались, кулаки сжались. Я подумала, что парень сейчас набросится на меня и попытается отбиться, а потому тоже напряглась и приготовилась к худшему. Но ничего такого не произошло. Олег всего лишь поднял на меня свои глаза и глухим голосом спросил:
— Когда она исчезла?
— Примерно месяц назад. Разве вам это не известно?