Небо за стёклами (сборник)

Минчковский Аркадий Миронович

Из многолетнего опыта совместной жизни Ольга Эрастовна знала, что сердитое настроение мужа улетучивается немедленно, как только он съедает тарелку супа. Но на этот раз она не спешила на кухню. Больше того. Именно сегодня решила она кое-что высказать Евгению Павловичу, и его молчаливый вызов лишь придал ей боевого духа.

— Все получают квартиры. Только мы, наверно, так и умрем в этом общежитии, — бросила Ольга Эрастовна с явным расчетом неожиданной атакой застать мужа врасплох.

Наливайко оторвался от статьи о движении буддистов на Среднем

Востоке и сквозь очки обалдело посмотрел на раскрытую дверцу гардероба, за которой переодевалась жена. Подумав, он решил не реагировать на ее неожиданный выпад.

В следующую минуту Ольга Эрастовна в домашнем халатике уже стояла возле стола.

— Пожалуйста, не притворяйся, что ты не слышал, — продолжала она, отодвигая от него плетенку с хлебом.

Кандидат стойко молчал, делая вид, что чрезвычайно увлечен событиями религиозной распри.

— Как ты думаешь, почему я задержалась?

Евгений Павлович пожал плечами, но, поняв, что дальнейшее невнимание к словам жены может дорого обойтись, закрыл журнал.

— Нам утвердили список на десять квартир. Нужно было дождаться, пока его привезут из жилуправления, и позвонить всем счастливчикам. Да еще поздравить их жен, — продолжала она.

— Ну и что же, хорошо, я ведь ничего не говорю…

— Конечно, хорошо, кто в этом сомневается… Кое для кого даже слишком хорошо. Мальчишки, давно ли кончившие аспирантуру, получают по две комнаты.

Наливайко отлично понимал, куда клонит Ольга Эрастовна, но делал вид, что к нему это не имеет отношения.

— Ну, значит, люди были не устроены… Пришло время, — скороговоркой откликнулся он, собираясь снопа окунуться в международную жизнь.

Но это ему не удалось.

— Вот именно, пришло время, — в голосе Ольги Эрастовны появились драматические потки. — Пришло для всех, кроме тебя. Тебе время не пришло… Конечно, с твоим характером…

— Но, Ольга! Это же справедливо…

— Справедливо! — Она с сожалением посмотрела на мужа. — У тебя все справедливо. У нас тоже есть праведники вроде тебя, готовые ждать и ждать…

— Но позволь. — По профессиональной привычке Наливайко готов был ринуться в спор. — В конце концов, у нас с тобой две комнаты. Соседи — мирные, хорошие люди. Тихо… Детей в квартире нет.

— Но могу же я, в конце концов, хоть умереть в отдельной квартире?! — с пафосом воскликнула Ольга Эрастовна, вовсе не собиравшаяся умирать в ближайшее время.

— Конечно, можешь. И я убежден — придет время. У нас организуется кооператив. Потерпи немного, — Евгений Павлович снова потянулся за корочкой.

— Перестань кусочничать! Не будешь обедать!

Ольга Эрастовна окончательно забрала плетенку с хлебом и, чуть шаркая каблучками домашних туфель, покинула комнату.

Нужно сказать, что вообще-то супруги Наливайко вовсе не тяготились пребыванием в коммунальной квартире. Прежде Ольге Эрастовне и в голову не приходила мысль о необходимости каких-либо перемен. Но теперь, когда повсюду только и слышалось: "Мы получили в новом доме…" — "Далеко?" — "Что вы, метро

десять минут…" — теперь Ольге Эрастовне непреодолимо захотелось обзавестись собственной квартирой, пусть небольшой, но отдельной, в которой не какой-то там кухонный утолок, а все — с коридорчиком и балконом — можно будет убрать по-своему.

Когда Ольга Эрастовна появилась на кухне, там собрались все женщины.

— Евгению Павловичу предложили вступить в кооператив, — объявила она. — Будет прекрасный дом со всеми новшествами. Только боюсь… Я так привыкла к центру. Не представляю, как жить где-нибудь у Средней Рогатки!

— Поздравляю, весьма рада за вас, — певуче откликнулась Августа Яковлевна, которая разогревала два сырника на полуметровой в диаметре сковороде. — Это же прелестно, что у нас теперь строят новые кварталы среди зелени, на открытом воздухе.

— В конце концов все будут жить в отдельных квартирах, — сказала Ольга Эрастовна.

— Ну, голубушка, — продолжала Августа, — мне отдельной квартиры уже не надо. Что мне в ней делать? Разговаривать сама с собой?

— И верно, — включилась в беседу Мария Гавриловна, вытиравшая клеенку на своем столе, — без людей — тоска. Какое житье без людей?

— Захотите поговорить с соседями, пойдете в сад. Теперь строят микрорайоны со специальными садами для пенсионеров. Просто мы привыкли жить как в купейном вагоне. Пора уже от этого уходить, — заявила Наливайко.

В этот момент со щеткой и платьем в руках на кухне появилась Рита.

— Вот спросим молодежь, — обрадовалась случаю Ольга Эрастовна. — Скажите, Рита, вы бы хотели получить отдельную квартиру?

— А куда она мне, — пожав плечами, бросила девушка.

— То есть как — куда? Выйдете замуж. Вы же, естественно, захотите жить в своей квартире.

— Ну, тогда конечно. — Рита о чем-то задумалась.

— Вот видите! — торжествовала супруга Наливайко, нарезая тончайшими дольками очищенный огурец.

— Понятное дело, когда семья, дети, — продолжала Мария Гавриловна. — Ну, а вот хоть взять Аню с Петром Васильевичем. Оба работают. Какая им надобность в квартире?

Анна Андреевна участия в разговоре не принимала. Молча слушала, что говорили другие. Она стояла у плиты и дожидалась, пока вскипит чайник.

— Отдельная квартира нужна человеку для осознания личной полноценности!

Это произнес Кукс. До этой минуты на него никто не обращал внимания, и он молчаливо, как всегда, что-то закладывал в свой индивидуальный кухонный шкафчик.

— Семейным нужно наперво давать, у которых дети, — стояла на своем Мария Гавриловна.

— Да, сегодня, — холодно продолжал Олег Оскарович. — Но что мы скажем завтра, если, предположим, население квартиры увеличится? — И он почему-то покосился в сторону Риты.

Хотя сырники Августы давно зарумянились и огонь был выключен, она не покидала кухню. Но Кукс больше не высказывался. Полный достоинства, он отправился в свою комнату. Послышался звук запираемой двери. Все знали — сейчас застучит машинка.