Нечаянный тамплиер. Книга 2

Ангелов Августин

— Я тоже так думаю, — признался Родимцев.

— Когда ты в последний раз был на капитуле? — спросил капеллан.

— Очень давно. В последнее время я постоянно воюю, также, как и вы, брат Годфруа, — ответил Григорий.

— Да, я знаю, — кивнул капеллан. Потом добавил:

— Я давно наблюдаю за тобой. Потому что в сердце каждого человека происходит выбор между Господом и дьяволом. И многие люди слабы, ибо дьявол постоянно всех искушает. А ведь совсем немного нужно для того, чтобы человек потерял истинно человеческие ценности, как доброта, милосердие и самопожертвование, а вместо этого принял в свое сердце злобу, стяжательство, жадность и зависть. Даже

у нас, в нашем братстве, есть те, у кого в сердце живет дьявол. И мы, капелланы, боремся за каждого человека. Потому я радуюсь, ибо вижу, что ты сделал свой выбор, что ты выбрал добро и свет Господа. И действуешь ты по велению души. А потому я считаю, что раз ты теперь командир отряда, то достоин посвящения. Приоткрою тебе важное. У нашего братства есть тайная сторона. Помимо тех битв, которые происходят явно, мы участвуем в сражениях незримых сил света и тьмы. И эти силы неизмеримо мощнее, чем те, которые бьются на земле. В невидимых мирах происходит самая главная битва.

— Биться в невидимых мирах я не умею, а потому буду сражаться с сарацинами на поле боя, — сказал Григорий.

Годфруа внимательно посмотрел на него. Удлиненное лицо капеллана покрывали морщины и шрамы, а глаза смотрели пронзительно. Он произнес:

— Все взаимосвязано. Сражаясь на этом поле боя, ты бьешься и на том. Пока неосознанно. Но выбор пути ты сделал, а потому научишься и пониманию. Не сразу, а по мере своего продвижения к свету. И запомни, что ничего не делается в мире без Промысла Господа. И не мир, но меч принес Господь. И это наш меч. Ибо добро должно уметь постоять за себя и защитить своих ближних.

— Так почему же Господь до сих пор не уничтожит дьявола? — спросил Григорий.

— Потому что Господь безгранично милосерден. Шанс для осознания ошибок и их исправления дается каждому.

Пока они разговаривали, войска строились. Госпитальеры тоже седлали коней и вставали в боевые порядки на левом фланге.

— Нам пора, — сказал Грегор Рокбюрн, он же Григорий Родимцев.

Они подъехали к остальным тамплиерам, приготовившимся к бою. Справа от Грегора ехал знаменосец, а слева находился капеллан. Он провозгласил:

— Да научит нас Господь новой битве и пусть пошлет нам победу! Помолимся, братья.

И храмовники молились на этот раз прямо сидя на боевых конях, повторяя слова молитв за капелланом. Вдруг по всему войску затрубили рога. И всадники, повинуясь сигналу, понеслись в сторону вражеского лагеря, раскинувшегося под городскими стенами. Рыцари Монфора атаковали центр сарацинского войска, состоящий из мамелюков. А госпитальеры вступили в бой на левом фланге. Тамплиеры атаковали на правом. Выкрикивая клич: «За Господа и Храм!», они с легкостью провели атаку и смяли легкую кавалерию, но, когда уже прорубились ближе к стенам, со стороны Иордана к противнику подошло подкрепление и ударило храмовникам во фланг, сходу вступив в бой.

То оказался резервный сарацинский отряд в полтысячи всадников под зеленым флагом. О нем предупреждал Мансур. В отряде насчитывалось около двух сотен тяжело вооруженных мамелюков. Их прикрывала легкая конница, состоящая из лучников. Правда, за спиной христиан тоже находилась легкая конница туркополов, также вооруженная луками. Теперь и те, и другие осыпали друг друга градом стрел из-за спин тяжелых кавалеристов.

Огромный витязь со своей свитой, вероятно, неприятельский командир, сразу организовал атаку на знамя храмовников. Мамелюк был широк в плечах, а его черный конь, закрытый кольчужной попоной, возвышался, словно скала. Он опустил длинное рыцарское

копье и скакал прямо на Грегора. Давая шпоры коню, враг стремительно налетел. Рокбюрн прикрылся щитом и ударил навстречу. Рядом бились еще несколько братьев-рыцарей, защищая орденское знамя.

Копья переломились, ударив в щиты при встречном ударе, не дав преимущества ни одной из сторон. Тогда в дело вступили мечи. Сталь зазвенела в горячем воздухе, засверкав в солнечных лучах наступающего летнего левантийского дня. Храмовники не делали лишних движений. Они рубились быстро и беспощадно. Через секунды несколько врагов слетели с коней.

Но, главный витязь сражался очень умело. И в этой схватке сила и скорость были на его стороне. Он не только умел стремительно атаковать, но и ловко защищался. Закрывшись своим круглым щитом, оббитым сталью, он сумел подобраться вплотную, так, что меч в его руке смог дотянуться при ударе до шлема Грегора. Голова его загудела, но прочный шлем выдержал. Рокбюрн ударил в ответ. Но, противник успел подставить щит и нанес удар по наплечнику. Правая рука Григория сразу онемела. Наплечник защитил от лезвия, но тяжесть удара почувствовалась очень хорошо. И Родимцев едва не выронил меч. А от следующего удара с трудом отбился, подставив щит.

Тут неожиданно сцепились между собой кони. Антоний пытался укусить вражеского скакуна и ударил его копытами, отчего вражеский конь встал на дыбы и тоже нанес удар. Но, Антоний увернулся и навалился на вражеского коня грудью, сильно толкнув его. После чего уже оба коня встали на дыбы и начали бороться друг с другом, перекрывая диким ржанием шум сражения. От такого поведения боевых скакунов оба всадника были вынуждены покинуть седла. Они продолжили схватку на земле. В ярости витязь начал рубить щит Григория, обрушивая на него мощные удары, отчего щепки полетели во все стороны и вскоре кусок щита отлетел в сторону.

Тем временем вокруг продолжалась битва. Знамя «Босеан» по-прежнему развевалось на древке в руках знаменосца. Братья-рыцари охраняли его. Мамелюки пытались продолжать атаку, но она с каждой минутой выдыхалась. Тамплиеры сдержали натиск сарацинской атаки, а на помощь к ним уже выдвинулся резерв. Рыцари графа Ибелина поддержали храмовников, вовремя атаковав неприятеля. Снова трубили рога, кричали люди, ржали лошади, ломались копья, звенели клинки. Обе стороны несли потери, но христиане побеждали в кавалерийском сражении.

Витязь наступал на Грегора Рокбюрна и теснил его, Григорий еле сдерживал мощный напор. А их боевые кони продолжали собственный поединок. Противник оказался сильным и опытным, но он не заметил, что попал в окружение. Тамплиеры побеждали. Сдержав атаку на свое знамя и остановив противника, всадники в белых плащах с красными крестами начали оттеснять неприятеля, потому что рыцари графа Ибелина ударили во фланг мамелюкам. Вскоре положение сильно изменилось. И храмовники окружили дерущихся плотным кольцом.

Витязь был близок к успеху, Грегор Рокбюрн уже устал отражать удары, его щит треснул, а оба наплечника оказались помяты, но мечи братьев-рыцарей, направленные со всех сторон, заставили витязя сдаться. Так и не сумев победить в схватке с Рокбюрном, он выругался, убрал меч в ножны и снял шлем со стальной личиной. Он был немолод, а черты лица воина оказались европейскими. Все удивились, а знаменосец произнес:

— Я узнал тебя, Раймунд де Руэрг. Ты предал наше братство, перешел на сторону врага, попрал нашу веру, назвался Даудом Аль-Зенги. Мы не убьем тебя прямо сейчас, вероотступник, но ты будешь осужден. Предателей мы не прощаем.