Нечестивец, или Праздник Козла

Варгас Льоса Марио

Молодая пара отвела заговорщиков в тесную комнатенку на втором этаже, одновременно бывшую чердаком и кладовкой. Вентиляции почти не было, и жара стояла невыносимая – из-за низкого потолка. Можно было только сидеть, пожав под себя ноги; вставая, приходилось пригибаться, чтобы не удариться головой о потолочные балки. В эту первую ночь они почти не заметили неудобства и жары; всю ее напролет они проговорили вполголоса, пытаясь угадать, что произошло с Пупо Романом, почему он улетучился, как дым, в момент, когда все зависело от него. Генерал Диас вспомнил свой разговор с Пупо 24 мая, в день его рождения, в его имении на четырнадцатом километре. Он заверял

его и Луиса Амиаму, что у него все готово и он поднимет войска, как только ему покажут труп.

Марселино Велес Сантана остался с ними из солидарности, у него не было причин прятаться. Наутро он вышел, чтобы узнать новости. Возвратился незадолго до полудня с перевернутым лицом. Никакие военные не восстали. Наоборот, повсюду снуют машины СВОРы, носятся военные джипы и грузовики. Патрули прочесывают квартал за кварталом. Ходят слухи, что сотни мужчин, женщин, стариков и детей выволокли из домов и распихали по тюрьмам – Виктория, Девятка, Сороковая. Обрушились и на людей режима, которые подозревались в антитрухилизме. Один коллега из Ла-Веги рассказал доктору Велесу Сантане, что в Моке арестована вся семья де-ла-Маса, начиная с отца Антонио, дона Висенте, включая всех его братьев, сестер, племянников, племянниц, двоюродных братьев и сестер. Город оккупирован полицейскими и calies. Дома Хуана Томаса, Модесто, Имберта и Сальвадора обнесены колючей проволокой и охраняются вооруженными людьми.

Антонио ничего не сказал. Чему тут удивляться. Он всегда знал, что, если заговор не удастся, режим ответит на него невиданной жестокостью. Сердце сжалось до боли, когда он представил старого отца, дона Висенте и братьев, над которыми издевается Аббес Гарсиа. Около часа дня на улице появились два черных «Фольксвагена» с calies. Лихия, жена Рейда Кабраля – сам он ушел к себе в амбулаторию, чтобы не вызвать подозрений у соседей, – вошла и шепнула, что люди в штатском, с автоматами обыскивают соседний дом. Антонио взорвался (правда, не повышая голоса):

– Надо было слушать меня, болваны. Лучше умереть, сражаясь, во дворце, чем сдохнуть в этой мышеловке!

Весь день они спорили, упрекали друг друга. Во время одной такой перепалки взорвался Велес Сантана. Схватил за грудки генерала Хуана Томаса Диаса, обвинил, что тот втянул его ни за что ни про что в нелепый заговор, не подумали даже, что некоторые заговорщики могут сбежать. Понимает ли он, что теперь с ними может случиться? Турок Эстрельа Садкала разнял их, чтобы не подрались. Антонио тошно было на это смотреть.

К следующей ночи они были так измучены спорами и взаимными оскорблениями, что заснули вповалку, исходя потом и задыхаясь в спертом воздухе.

На третий день доктор Велес Сантана принес им «Карибе», и когда они увидели свои фотографии под крупным заголовком «Разыскиваются убийцы Трухильо», а ниже – фотография генерала Романа Фернандеса, обнимающего Рамфиса на похоронах Генералиссимуса, то поняли, что пропали. Значит, нет никакой военно-гражданской хунты. Рамфис с Радомесом возвратились, а вся страна оплакивает диктатора.

– Пупо предал нас. – Похоже, генерал Хуан Томас Диас дошел до точки. Он сидел разутый – ноги распухли – и задыхался.

– Надо уходить отсюда, – сказал Антонио де-ла-Маса. – Мы не можем больше мучить эту семью. Если нас здесь найдут, их убьют всех.

– Ты прав, – поддержал его Турок. – Это несправедливо. Пошли отсюда.

Но куда идти? Весь день 2 июня они обсуждали планы ухода. Незадолго до полудня две машины СВОРы с calies остановились у дома напротив, полдюжины вооруженных людей вошли

в дом, выбив дверь. Лихия сказала им об этом, и они, с револьверами в руках, ждали. Но calies выволокли из дому молодого человека в наручниках и уехали. Из всех вариантов, похоже, лучший предложил Антонио: достать легковую машину или пикапчик и попытаться уехать в Рестаурасьон, где он знал многих, поскольку владел там кофейными и лесными плантациями и управлял принадлежавшей Трухильо лесопильней. Оттуда совсем недалеко до границы, и переправиться в Гаити будет нетрудно. Но где взять машину? У кого попросить? И в эту ночь они не сомкнули глаз, измученные тоской, усталостью, отчаянием, сомнениями. В полночь хозяин поднялся к ним, в глазах его стояли слезы.

– На нашей улице обыскали уже три дома, – взмолился он. – В любой момент могут прийти и ко мне. Я умереть не боюсь. Но что станет с моей женой и сынишкой? А с ребенком, который должен родиться?

Они поклялись, что уйдут завтра во что бы то ни стало. И 4 июня, под вечер, они ушли. Сальвадор Эстрельа Садкала решил уходить один. Он не знал, куда, но думал, одному ему легче будет скрыться, чем вместе с Хуаном Томасом и Антонио, чьи имена и лица чаще других появлялись в газетах и по телевидению. Турок ушел первым, в десять минут шестого, с началом сумерек. Стоя у окна в спальне Рейда Кабраля, Антонио смотрел сквозь жалюзи, как он быстрым шагом дошел до угла и поднял руки, останавливая такси. Он с грустью подумал: Турок был его задушевным другом, а после той проклятой ссоры они не успели как следует помириться. И теперь уже такой возможности не будет.

Доктор Марселино Велес Сантана решил остаться и побыть еще немного со своим коллегой и другом, который был заметно подавлен. Антонио сбрил усы, нахлобучил до ушей найденную на чердаке старую шляпу. Хуан Томас Диас, напротив, не сделал ничего, чтобы изменить свою внешность. По очереди они обняли доктора Велеса Сантану. – Не держишь зла? – Не держу. Удачи вам.

Лихия Рейд Кабраль, когда они благодарили ее, заплакала и перекрестила их: «Да поможет вам Бог».

Опустив в карман руки, сжимавшие револьвер, они прошли безлюдной улицей восемь кварталов, до дома Тоньито Моты, свойственника Антонио де-ла-Масы. У того был пикапчик-«Форд»; может, даст им машину или позволит украсть ее. Но Тоньито дома не оказалось, не оказалось в гараже и пикапчика. Открывший им дверь домоправитель сразу узнал де-ла-Масу:

– Дон Антонио! Это вы!

У него было такое перепуганное лицо, что Антонио с генералом поняли: закрыв за ними дверь, он тотчас же позвонит в полицию, и поспешили уйти. Черт его знает, что делать дальше.

– Знаешь, что я тебе скажу, Хуан Томас?

– Что, Антонио?

– Я рад, что мы ушли из этой мышеловки. Жара невыносимая, пыль забивается в нос – дышать нечем. И вообще неудобно. До чего же хорошо тут, на свежем воздухе, дышим полной грудью.

– Осталось только сказать: «Пошли, выпьем холодного пивка в честь того, что жизнь – прекрасна». Силен ты, брат, духом!

Оба рассмеялись, коротко и невесело. На проспекте Пастера довольно долго ловили такси. Мимо шли только занятые.

– Как я жалею, что не был с вами, – сказал вдруг генерал Диас так, словно вспомнил что-то важное. – Что я не стрелял вместе с вами в Козла. Коньо!

– Хуан Томас, ты все равно что был с нами. Спроси у Джонни Аббеса, у Негра, у Петана, у Рамфиса и увидишь, что они скажут. Для них ты – все равно как если бы был с нами на шоссе, как если бы стрелял в Козла. Не расстраивайся. Одну пулю я послал в него за тебя.