Нечестивый

Лис Алекс

Впереди простиралось нагромождение остроконечных валунов. На камнях умудрились прорасти чахлыми, колючие кусты. Я заметил тусклый блеск в траве. Короткий, с проржавевшим лезвием меч. Подняв его, я попытался взмахнуть, но нетренированные мышцы, покрытые жирком, дернула неприятная боль.

Мир вокруг меня внезапно поплыл. Я выронил клинок, вонзивший в опасной близости от ступни. Сердце зачастило, будто я два часа кряду выплясывал канкан. Я опустился а траву, сжался в комочек и застонал. Чувство полного одиночество и жалости к себе полностью охватили меня.

Я зарыдал и протяжно завыл, пытаясь выплеснуть всю тревогу.

Впереди раздался негромкий лязг. Я поднял глаза и увидел медленно бредущую между камней высокую фигуру. Туман скрадывал силуэт, но идущий издалека казался гигантом. Каким-то животным чутьем я понимал, что силуэт не походил на человеческий, но смутная надежда заставила меня подать голос.

— Эй, помогите, — закричал изо всех сил, — я здесь.

Фигура на мгновение замерла и неуверенным шагом направилась ко мне. Я поднялся и побежал навстречу.

Приблизившись, я отчетливо понял, что столкнулся с тварью из темных фантазий, а не обитателем реального мира. У живых существ на костях есть пульсирующая плоть и кожа. На мордах глаза, а не темные провалы отполированного ветром черепа. Скелет. Я часто встречал подобных существ в фэнтезийных играх, обычно они слабы и хрупки, но сейчас, я был готов обделаться от страха.

Скелет ускорился, загремев высушенными костями, видимо, он только заметил меня. Закутанный в черные лохмотья, открывавшие лишь череп и ступни. На плече черное древко огромного топора, с проржавевшим до рыжины полотном.

Я попытался развернуться, но тело застыло, не в силах дернуться. Скелет поднял топор и тяжело замахнувшись, нанес круговой удар. Лезвие прошлось в паре сантиметров от лица, обдав меня потоком воздуха.

Я заорал изо всех сил и словно во сне, невероятно медленно развернулся, но что-то тяжелое ударило в левое плечо, бросая вперед. Чуть позже долетел сочный, влажный хруст. Я слышал похожий звук, когда дядя разделывал свиные ребра.

Боль подоспела последней, выбивая искрах в глазах. Дыхание перехватило. По ногам потекла теплая струя мочи.

Второй удар пришелся в ногу, перерубая колено. Третий я увидел, словно моя перепуганная душа заранее покинула погибающее тело. Скелет перехватил топор и обухом раскроил мне голову.

Я распахнул глаза. Меня снова окружали безмолвные столбы, устремившиеся в небо. Жутко холодно. Вырвало едкой слизью прямо на каменную плитку. Горечь желудочного сока обожгла горло и я закашлялся. Лихорадочно ощупал плечо и колено, но под пальцами непрестанно оказывалась ровная кожа, никаких следов увечий.

Кажется, стало еще холоднее. Я прошелся вперед, жидкая ледяная каша теперь превратился в неровный мутный лед.

Туман загустел, заклубился молочными вихрями, закрывая обзор. Я прошел сквозь него и вновь оказался на лужайке. Скелет методично всаживал топор в бледное, пухлое тело, распростершееся на земле. Не повезло бедняге, наверняка такой же несчастный, как и я.

Меня окутало полное безразличие, защитные механизмы заработали на полную, отстраняя меня от кровавой сцены.

Я попятился назад, но уткнулся спиной в прохладную шероховатость камня. Никаких колонн больше не было, позади простирался серый ряд валунов.

В воздухе раздался негромкий щелчок и тело само нетвердо шагнуло вперед, пренебрегая опасностью. Тот мальчик говорил, что я должен открыть дорогу. Меня озарило — нужно идти вперед. При этом появилось ощущение, будто склизкое щупальце покопалось в моих мозгах.

Тело двинулось дальше, наплевав на инстинкт самосохранения Я подошел поближе к скелету, безучастно всаживающему топор в распростертую белую тушу.

Вблизи тело казалось знакомым. Короткие ноги, курчавые волосы, шрам на левой кисти, прямо как у меня.

Скелет повел головой, словно прислушиваясь, и опустил топор. Я открыл рот и попытался закричать, но издал лишь тонкий цыплячий писк. Там же лежит мое тело, теперь ни с чем не спутать. Я рухнул на землю и закричал по-настоящему, разрывая голосовые связки.

Скелет залихватски прокрутил топор в руке и мощным ударом отсек мне голову.

Холодно. Я лег на плитку и расслабился. Туда я точно не вернусь, не хочу, не могу больше умирать. Тепло быстро уходило из тела, но вскоре я почувствовал, что согрелся, как в полудреме. Приятный жар расходился по рукам и ногам, я широко зевнул, даже не почувствовав, как лопнули замершие губы и уснул.

Потом было очень больно. Пепельноволосый мальчик легким щелчком пальцев заставил мое тело разрываться на клочья от непередаваемых страданий. Плоть вспухла пузырями, отторгая невыносимую боль. Кожа высохла и потрескалась, осыпаясь ошметками. Зубы раскрошились и заполнили рот кровью, вперемешку с костяной крошкой.

Мальчишка вновь щелкнул пальцами и посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул, разбрасывая поседевшие волосы.

Червь

— Павлик, Павлик, просыпайся, — завизжали над ухом, — в школу опоздаешь. Чай и бутерброды на столе, я побежала.

Я открыл глаза. Больно. Каждая мышца болела, даже пальцем пошевелить едва могу.

— Мне что-то нездоровится, — прошептал я.

— А ну вставай, нечего за компьютером сидеть, здоровье портишь, — прошипела мать, — еще и в костюме спать завалился, сам утюжить будешь.

Я попытался подняться, но едва смог оторвать спину от кровати. Я и не подозревал, что мышцы могут так болеть, каждое движение давалось с трудом.

Мать недовольно приложила руку к моему лбу. Ее лицо приняло обеспокоенное выражение. Она покачала головой и выскочила из комнаты. Я накинул одеяло и прикрыл глаза.

Спать совершенно не хотелось, но при мысли о том, что придется встать и идти в школу, я был готов умереть. Впрочем, я и так уже три раза умер за сутки. Произошедшее вспоминалась настолько отчетливо, что не оставалось сомнений в его реальности. Другой вариант — я сошел с ума. Психи же не понимают, что они больны, вот и со мной тоже самое.