Нечисть
Шрифт:
– Если ты меня убьешь, стража тебя схватит.
– Я исчезну из города ещё до того, как кто-нибудь, кроме этих рабов, узнает, что ты мертв. Сильно сомневаюсь, что они решат поднять тревогу из любви к тебе.
– Я буду звать на помощь.
– Она не успеет вовремя. Я могу достать тебя своим мечом прямо сейчас.
Охранник обернулся в поисках двери. Пропев короткую строчку, Барерис со своей ладони вызвал магическую фигуру, которая уничтожила весь воздух в его легких. Окутанный облаком ядовитого пара, стражник споткнулся и согнулся в пароксизмах рвоты. Задержав дыхание, чтобы избежать
Когда это наконец произошло, бард произнес:
– Это твоя последняя возможность. Говори немедленно или я убью тебя и поищу кого-нибудь ещё. Ты не единственный, кто знает то, что мне нужно.
– Хорошо, – сдался наконец охранник, – только, прошу, ни одной живой душе не говори, что узнал это от меня. Они предупредили, что мы не должны трепаться об их делах.
– Клянусь Переплетчиком и его Рукой, – воскликнул Барерис, – о ком ты, во имя Абисса, говоришь?
– О Красных Волшебниках.
Наконец Барерис понял, чем объяснялось нежелание стражника открыть ему правду. Любой человек с зачатками здравого смысла избегал даже мыслей о том, чтобы перейти дорогу кому-нибудь из алого ордена.
– А теперь рассказывай, что конкретно произошло.
– Они – маги и их слуги – заявились ночью, прямо как ты, и скупили у нас весь запас. Они сказали Чергобе, что вернутся – чтобы купить у нас ещё рабов, если мы будем молчать, или чтобы наказать нас – если станем трепать языками.
– Как их звали?
– Они не представились.
– Зачем им были нужны рабы?
– Да не знаю я! Они не сказали, а у нас хватило ума не спрашивать. Мы взяли золото и сочли себя счастливчиками уже потому, что они заплатили запрошенную сумму. Даже если бы они вообще отказались платить, что бы мы могли поделать?
Барерис отступил от охранника на шаг и бросил ему ещё одну золотую монетку.
– Я ухожу. Никому не рассказывай о нашей встрече, и все будет в порядке. – Он уже начал засовывать меч в свои поношенные кожаные ножны, когда в голову ему пришел ещё один вопрос. – К какому ордену принадлежали эти маги?
– Некромантии, я думаю. На их одеждах была черная отделка, и они носили украшения в форме черепов и все такое.
Красные Волшебники Некромантии! Когда юноша подумал об этом, ему показалось, что он бродит во тьме, не в силах отыскать путь. Милил знал, в этом просто не было никакого смысла!
То, что богачи покупают рабов, было совершенно обычным делом, но почему в середине ночи? Зачем такая секретность?
Возможно, эти маги замыслили что-то незаконное, но что? Рабы и так были полностью лишенной прав собственностью. Даже обычные люди могли покупать, продавать, использовать и обращаться с ними так жестоко, как пожелают, а Красные Волшебники были правящей элитой Тэя и не отвечали ни перед кем, кроме глав их Орденов.
Барерис вздохнул. Может быть, охранник прав; может, обычному человеку и не стоит лезть в эти дела. Но все же его намерения не изменились. Он просто хотел отыскать Таммит.
Раз некроманты старались избежать ненужного внимания, неудивительно, что они
Барерис поёжился. Ему вновь предстоял поиск – на этот раз в убогих забегаловках и тавернах. Юноша чувствовал себя полностью разбитым, глаза его горели, во рту поселился кисловатый привкус. Бодрствовать дальше он мог с тем же успехом, что и заставить Селуне упасть с небес.
Барерис растянул губы в улыбке и направился к размалеванной полуодетой женщине, ошивавшейся у дверного проема.
Боец уже потерпел поражение, но, видимо, был слишком упрям, чтобы признать это. Он поднялся на ноги.
Калмевик ухмыльнулся. Если его низкорослому противнику не хватило – что ж, он с удовольствием добавит. Он вышел из защитной стойки и атаковал, заставив соперника покачнуться. Второй боец, ошеломленный его натиском, ответил неуклюжим и медленным взмахом руки, которого Калмевик с легкостью избежал. Зрители засмеялись, когда он, нырнув, ушел из-под удара.
Было забавно наблюдать, как его соперник бесполезно крутится и спотыкается, но Калмевик не мог продолжать эту игру вечно. Желание наконец-то сокрушить этого жалкого коротышку было слишком сильным. Пинком в солнечное сплетение он заставил низкорослого бойца замереть, и, развернувшись, ударил его локтем в челюсть. Хрустнула кость. Затем, подставив своему сопернику подножку, Калмевик схватил его за голову и ударил лицом о дощатый пол. Боец затих. Кровь, льющаяся из разбитой головы, растекалась по полу красным цветком.
Зрители зааплодировали. Калмевик рассмеялся и поднял сжатые кулаки, принимая их восторги, чувствуя себя сильным, бесстрашным, непобедимым…
Затем он заметил девочку, если её, конечно, можно было так назвать. Она заглядывала в дверь таверны, отодвинув занавеску из бисера своей мягкой, одутловатой рукой. Капюшон поношенного плаща полностью скрывал её лицо. Существо это было маленьким и худым, а он был самым большим человеком в таверне – а, возможно, и во всем Туратиросе. Ему не с чего было полагать, что пришелица представляет для него хоть какую-то угрозу. Но, когда это создание поманило его пальцем, его радость сменилась дрожью беспокойства.
Если бы Калмевик знал, к чему это приведет, он бы никогда не пошел на эту работу, неважно, сколько бы ему не предложили. Но он согласился и теперь был вынужден выполнять приказы этого омерзительного посредника, навязанного его нанимателем. Ему ничего не оставалось, кроме как закончить свои дела, собрать деньги и надеяться, что когда-нибудь лицо этого «ребенка» перестанет являться ему во сне.
Убедившись, что никто не может обвинить его в трусости, Калмевик принес извинения поклонникам, надел рубашку, взял палаш и кинжал и покинул таверну. Возможно, чтобы оправдать появление на улицах мужчины с маленькой девочкой, дитя схватилось за его ладонь. Он едва сдержал желание вырвать свои пальцы из её хватки.