Нечисть
Шрифт:
– По словам тарчиона Фокар, – возразил Ифегор, – некоторые мертвецы способны сдерживать жреческую магию. Вы можете понять, почему я не хочу, чтобы мои люди оказались в такой ситуации.
– Ах да, – сказал Сзасс Тэм. – Эти подавляющие. Даже самые знающие некроманты полагали, что эти создания, как и ночные охотники, исчезли века назад. Но теперь мы знаем об этой угрозе и можем им помешать. Возможно, ваш орден боевых монахов поможет усилить охрану жрецов? Также мы дадим вашим священникам оружие, которое позволит им защитить себя при любых обстоятельствах.
– Какое оружие? – спросил Ифегор.
– Это.
Неожиданно
– Возьмите его, пожалуйста, – сказал Сзасс Тэм.
Жезл, как заметил Аот, был украшен стилизованными изображениями языков пламени. Когда верховный жрец коснулся стержня, маленькие огоньки, окружавшие его тело, начали с шипением перетекать на оружие. Конец жезла вспыхнул, словно кто-то заранее пропитал его маслом. Теперь он стал напоминать яркий горящий факел. Несмотря на освежающие чары своей татуировки, Аот ощутил исходящий от него неистовый жар и слегка отодвинулся.
– Чувствую в нем силу, – верховный священник поднял руку и на пробу взмахнул факелом. – Что же он может?
– Я покажу вам, – сказал Сзасс Тэм, вставая, – на примере этих существ.
Лич протянул руку в направлении одного из углов комнаты, где уже находились двое существ. Аот опять пропустил момент их материализации, он даже не почувствовал поблизости никаких признаков магического волнения. От удивления или тревоги Нимия задержала дыхание.
Одним из этих созданий оказался похожий на зомби ужасающий воин, мертвый солдат, сохранявший все свои прижизненные навыки. Его глаза светились желтым огнем. Другим был призрак – голубоватый, прозрачный, постоянно меняющий форму силуэт. Его лицо попеременно то расплывалось, то вновь становилось цельным, как будто невидимый нож по очереди отрезал у него то глаза, то нос, то губы. Наверное, это была память о пытках, что это существо перенесло при жизни.
Первым побуждением Аота было запустить в этих тварей каким-нибудь заклинанием, пока они не перешли в атаку. Слишком многое ему пришлось пережить за последние дни. Но это было бы неблагоразумно, тем более, что они даже не двигались. Пока магия Сзасса Тэма удерживала их, мертвые создания не представляли угрозы.
Ифегор одарил лича негодующим взглядом.
– Никто не способен перемещать что-то на территории храма без моего позволения.
– Приношу свои извинения, если это показалось вам неуважительным, – произнес Сзасс Тэм. – Возможно, позже Лаллара поможет вам усовершенствовать ваши охранные заклинания. – Как зулкир Ограждения, защитной магии, она наиболее подходила для этой задачи. – Продолжим нашу демонстрацию?
– Хорошо, – высший жрец вытянул руку, направив кончик цилиндра на тварей, словно это был волшебный жезл или ручной арбалет. – Полагаю, надо указать светящимся концом на врага.
– Да. А теперь сфокусируйтесь. Приготовьтесь создать заклинание изгнания нежити через чистую веру, но используя при этом не собственную силу, а ту, что заключена в стержне.
Ифегор фыркнул.
– Я знаю, как использовать талисманы.
– Конечно. Когда будете готовы, произнесите ключевое слово «гори».
–
Из конца факела вырвалось ослепляющее пламя и поглотило плененных мертвецов. Мгновением позже вспышка исчезла, а от монстров не осталось и следа. Ужасающий воин рассыпался пылью, а призрак просто перестал существовать, как будто его и не было.
– Впечатляет, – признал Ифегор.
– Благодарю, – ответил Сзасс Тэм. – Этот разряд – смесь огня и той чистой эссенции света и жизни, которая губительна для мертвых созданий. Гарантирую, что, даже если любая другая магия не сработает, Пылающие Жаровни в любой момент смогут пробудить эту силу в случае нужды.
– Опасность все ещё достаточно велика. Приведите мне более вескую причину, почему я должен рисковать жизнями воинов Коссута.
– То, что простому народу нужна ваша помощь, не подходит? – усмехнувшись, спросила Ярпилл.
Лаллара, судя по её угрюмому виду, находила упорство главного священника куда менее забавным.
– Сзасс Тэм уже предложил освободить ваших последователей от необходимости сдавать тела своих мертвецов.
– Да, это кое-что значит, – произнес огненный жрец. – И также эти факелы, которые, как я полагаю, мы оставим себе после того, как угроза нежити минует. Все же мне нужно что-то большее, чтобы я решил присоединиться к вам и заработать ненависть Трула и его союзников.
– Мне кажется, – произнес Сзасс Тэм. – что вы уже это получите. Мы, зулкиры, ищем власти над своими коллегами. А вы, жрецы Коссута, разве не стремитесь сделать свою религию главенствующей в Тэе?
– Она уже является таковой, – возразил Ифегор.
– Допустим, – признал лич. – Но церкви Бэйна, Сирика и Шар также сильны, и однажды, может статься, одна из этих религий вытеснит вас. Вы сами согласились с Ярпилл, что грядут времена «перемен и беспорядков». Наше предложение дает вам возможность гарантировать ваше первенство. Сами подумайте: особое отношение зулкиров, помощь в уничтожении угрозы всему Пиарадосу – да новообращенные рекой хлынут к вашим алтарям. Несомненно, это достаточно веская причина, – продолжил Сзасс Тэм. – Разве она не перевешивает все, что мы ещё можем вам предложить? Неужели вам действительно нужно спорить, словно какой-нибудь торговке рыбой?
Ифегор ухмыльнулся.
– Попробовать стоило, но, возможно, это и впрямь ниже моего достоинства. Хорошо, я согласен на ваши условия. Когда тарчионы и ваши зомби с некромантами выдвинутся, Пылающие Жаровни, Фанатики Черного Пламени, Братья и Сестры Чистого Огня и Орден Саламандры будут идти в ваших рядах.
Сзасс Тэм вернул ему улыбку.
– Рад это слышать.
Военный совет вскоре закончился. Аот, хоть и испытывал облегчение, чувствовал себя слегка ошеломленным. Когда он и Нимия возвращались к выходу, наездник пробормотал:
– Они так свободно разговаривали.
– Потому что Высокий Лорд Пламени настоял на этом, – ответила тарчион.
– Да, но они говорили при нас. Они могли бы отослать нас прочь, когда начали обсуждать вопросы вражды, политики и все такое. Хотел бы я, чтобы они так и сделали, – он хихикнул без всякого веселья. – Человеку, который даже не носит красное, не нужно знать об этих вещах.
– Им было безразлично, – сказала Нимия, её лоснившееся от пота лицо окаменело. – Потому что мы ничего для них не значим. Тебе лучше бы хорошенько запомнить это.