Нечисть

Ручий Алексей Викторович

Женю формулировка «космонавт» не оскорбляла. Наоборот, было в этом слове для него что-то возвышающее и окрыляющее, выделяющее тебя из массы. Космонавт – не колхозник. И не интеллигент вшивый. Это смелый, уверенный в себе человек, шагающий навстречу опасности.

– Пусть хоть сто тысяч выходит, – усмехнулся Женя.

С сослуживцем Колей они жили в одной комнате в общежитии. Тот тоже вышел из деревни, правда, с Урала, тоже учился по рабочей специальности и так же подписал контракт сразу после окончания «срочки», поэтому у них было довольно много общего, на том и сошлись. Скромный общежитский

быт делили поровну, вместе ездили на службу, со службы, вместе справляли праздники, снимали баб. Такой дух гвардейского товарищества всегда нравился Жене. Это плешивые клерки, все эти вечно недовольные «менеджеры среднего звена», были как крысы – каждый сам за себя, а в гвардейской цепи всегда рядом было плечо товарища.

– Да откуда этой кодле сто тысяч собрать? – Коля тоже стрельнул бычком в мёрзлый асфальт. – Предатели поганые…

– И не говори…

Запланированный на полдень митинг у Гостиного двора в итоге начался в час дня в районе станции метро «Пушкинская». Протестующие быстро смекнули, что Невский проспект и все подступы к нему полностью перекрыты, и двинули туда.

– Вот суки, – выругался взводный и скомандовал, – по машинам!

Через полчаса гвардейцы высыпали из УРАЛа на площади возле ТЮЗа. Сразу же выстроились в цепь.

– Работаем, ребята, работаем! – скомандовал взводный.

Гвардейцы двинулись от машин в сторону протестующих, которых на площади собралось немало. Женя держался за плечо товарища Коли, идя с ним в сцепке. Точно так же Женино плечо сжимала рука товарища Димы – ещё одного парня из их взвода. Чёрная гвардейская гусеница плавно ползла навстречу своим противникам.

Едва выступили, Женя сразу почувствовал, как учащённо забилось сердце. Каждый раз, когда давали приказ работать, то есть разворачивать цепь и приступать к задержаниям, Женя чувствовал прилив адреналина – сердце стучало часто, в висках пульсировала кровь.

Конечно, было и немного страшно. Всё-таки протестующих собралось много, и при организованном сопротивлении они могли нанести серьёзный урон гвардейцам, но пока ни разу подобных эксцессов не случалось. Стремясь побороть иногда накатывавший страх, Женя притрагивался к висевшей на боку резиновой дубинке и легонько сжимал полированную рукоять.

Итак, работаем. Отряд «космонавтов» приближался к демонстрантам под их слаженные крики «Позор! Позор!» и монотонное гудение мегафона где-то позади: «Граждане! Данное мероприятие не согласовано с властями! Просьба разойтись! В противном случае вы можете быть задержаны и подвергнуты административному наказанию! Граждане!..» Ну и так далее…

Шли, скользя по заиндевевшему асфальту. Ночной дождь с утренним заморозком давали о себе знать. Тут бы не споткнуться, не поскользнуться на предательски блестящей наледи. Сблизились с манифестантами, встали, ожидая дальнейших указаний.

Женя смотрел в лица оппозиционеров, застывших напротив него и что-то скандирующих. Забрало шлема было опущено, поэтому лица немного расплывались, но всё равно было видно: хлюпики. Вечно недовольные мудаки. Им Родина всё дала, а они продались за забугорные пряники и повелись на слащавые речи национал-предателей… Таких молотить дубинкой – одно удовольствие.

Наконец,

дали приказ, гвардейцы выхватили дубинки, пошли на оппозиционеров. И тут полетели камни.

Резкие, словно пули, они вылетали откуда-то из-за спин протестующих и били в броню и шлемы гвардейцев, отлетая с глухим звуком и шлепаясь на асфальт. Ничего себе! Суки, осмелели! На прошлых акциях такого не было, Женя не мог припомнить.

С криком и яростным рёвом гвардейцы кинулись на своих противников, от души охаживая их дубинками. Эту атаку с камнями нужно было немедленно отбить, подавить, обратив врагов в бегство, а заодно вычислив и выхватив из толпы зачинщиков!

Женю закрутил обычный круговорот митинга, когда он со всей своей внутренней злобой и засевшей с детства ненавистью к «городским» полетел в гущу битвы, стремясь ударить как можно сильнее, в идеале – нанести увечье, покалечить…

Он не рассчитал лишь одного: сегодня под ногами был голый лёд. В пылу битвы Женя поскользнулся и, тут же потеряв равновесие из-за тяжёлого доспеха, полетел на землю. Где-то рядом – он успел увидеть – попадали несколько товарищей.

Приземлился он неудачно: на спину. Голова ударилась о бордюр, шлем слетел. И тут же ему в висок что-то прилетело – он не успел разобрать: что. В глазах мгновенно потемнело, и космонавт Женя провалился в податливую тьму…

…Четыре, три, два, один, пуск! Где-то далеко, и в то же время неимоверно близко, утробным рыком заревели ракетные двигатели, корабль затрясло, повело, затем Женя почувствовал, как его оторвало от земли. Ощутил, как завибрировал воздух вокруг, завибрировала обшивка корабля под давлением рассекаемой им атмосферы. Вверх, вверх, верх!..

Тело вжало в кресло, сплющило от перегрузок. Терпеть, сжать зубы и терпеть! Вверх, верх, вверх! Секунда за секундой, километр за километром…

Одна минута, две, три, полёт нормальный. Вверх, вверх, вверх! Всё выше и выше. Полёт нормальный!

Отошла первая ступень, включилась вторая. Перегрузки уменьшились. Отлегло.

Темнота сменилась на приятный свет штатного освещения. Женя сглотнул, выдохнул и взглянул на приборы. Он выходил на околоземную орбиту. Монотонно шумели ракетные двигатели второй ступени…

Женя открыла глаза. Монотонно шумело за окном вагона, поезд метро мчался по тоннелю на длинном перегоне между станциями. В кармане пальто тренькнул смартфон, она полезла за ним.

«Привет, ну ты где?» – писал ей молодой человек Коля в телеграммовском чате. Они договорились встретиться с ним в половину одиннадцатого на Лиговке. Женя бросила взгляд на часы: без пятнадцати одиннадцать. Она опять опаздывала.

«Скоро буду», – написала Коле в ответ. Пусть подождёт. Женя привыкла, что молодые люди, недостатка внимания от которых она не испытывала, всегда ждали её, как верные Хатико на вокзале Сибуя.

Доехав до станции, поняла, что проспала нужную остановку, пришлось возвращаться. В итоге на Лиговке она появилась лишь в начале двенадцатого. Коля стоял напротив выхода из метро, переминаясь с ноги на ногу. Было довольно прохладно и очень скользко. Женя осторожно двинулась навстречу Коле.