Нечто новое

П.Г.Вудхауз

Нечто новое

Перевела Линор Горалик

(Перевод в подарок Настику и Максу)

Глава I

Ясным весенним утром Лондон нежился в солнечных лучах. На Пикадилли их тепло словно пропитывало пешеходов и транспорт непривычной беспечностью -так, что даже водитель автобуса размахивал руками, а губы шоферов складывались в не слишком ядовитые улыбки. Полисмены посвистывали на спешивших в конторы клерков; бродяги приступали к отлову идеальных прохожих, способных облегчить тяготы существования ближнего с оптимистической бодростью, от которой столь многое зависит. Словом, это было прекрасное утро.

Ровно в девять-ноль-ноль дверь Дома

Номер Семь по Эранделл-стрит близ Лейтер-сквер отворилась, и на улицу вышел молодой человек.

Из всех тихих местечек Лондона Эранделл-стрит близ Лейтер-сквер имеет самое полное право именоваться таковым. Обходя Лейтер-сквер по северной стороне, -- там, где эта площадь примыкает к Пикадилли, -- можно легко проскочить мимо узкого прохода, ведущего в тупичок. День и ночь человеческая толпа течет мимо, совсем его не замечая. Протяженность Эранделл-стрит меньше сорока ярдов; здесь расположены две гостиницы, но это совсем не фешенебельные гостиницы. Просто тихие местечки.

По форме Эранделл-стрит в точности напоминает плоскую каменную бутыль, в каких хранят итальянское вино сортом поплоше. Через прямое горлышко, ведущее от Лейтер-сквер, вы втекаете в небольшой двор. С двух сторон здесь стоят гостиницы, третья же сторона милостиво пожалована меблированным комнатам для неимущих. Эти комнаты из года в год планируют снести во имя прогресса и расчистить место для еще одной гостиницы, но сей рок из года в год обходит их стороной, и, надо полагать, будет обходить на протяжении многих будущих поколений. Здесь вам предложат скромных размеров комнатку и кровать, днем стыдливо прячущуюся за потрепанной ширмой. В комнатке есть стол, стул, табурет, бюро и круглая железная ванна, которая по исполнении своих важных функций тоже прячется от глаз. Вы можете снять такую комнату с завтраком за пять долларов в неделю.

Эш Марсон поступил именно так. Он снял комнату во втором этаже Дома Номер Семь.

За двадцать шесть лет до начала нашей истории в городе Хейлин (штат Массачусетс, Соединенные Штаты Америки) в семье Джозефа Марсона, священника, и жены его Сары родился сын. Крещенный именем Эш в честь богатого дядюшки (впоследствии предательски завещавшего все свои деньги благотворительным организациям), сей сын в положеный срок отправился в Гарвард изучать богословие. Насколько можно судить по сохранившимся документам того времени, в богословии он не особо преуспел, зато научился пробегать милю за четыре минуты с половиной и пол-мили за еще меньшее время; вдобавок, его изыскания в области прыжков в длину заслужили ему всеобщее уважение.

В награду за все эти достижения по окончании карьеры в Гарварде Эш самым естественным образом получил стипендию Оксфордского Университета, предназначавшуюся покойным Сесилом Роудзом (1) для развития гуманитарных наук.

Так Эш оказался в Англии.

Продолжение его биографии очевидно: он стал членом атлетической сборной Оксфорда и радовал тысячи сердец, на протяжении двух лет выигрывая забеги на милю и пол-мили во время состязаний против Кембриджа на Кубок Королевского Клуба. Однако под грузом всех этих обязанностей Эш, к сожалению, был вынужден пренебречь какой бы то ни было учебой, и к моменту окончания университета оказался совершенно непригодным ни к одной из приобретенных им специальностей. Так или иначе, в распоряжении Эша все же была какая-никакая ученая степень, позволявшая ему именоваться бакалавром искусств. Понимая, что при помощи этой степени можно некоторое время водить людей за нос, Эш обеспечил себе несколько частных уроков.

Частный преподаватель -- это смесь бедного родственника

с сиделкой; редкий приличный дом Англии обходится без частного преподавателя. Теоретически такой преподаватель должен прививать отпрыску дома любовь к знаниям и хорошие манеры, практически же он заботится о том, чтобы сей отпрыск, приезжая домой на каникулы, не доставал своих родителей.

Накопив немного денег на этом неблагодарном поприще, Эш приехал в Лондон пытать счастья в журналистике. После двух лет умеренного успеха он познакомился с издательством "Мастодонт".

Издательство "Мастодонт" контролировало несколько крупных газет, кое-какие еженедельники и определенное количество всяких прочих разностей, но не гнушалось и мелочью из карманов рассыльных и канцелярских помощников. Немалую прибыль приносило "Мастодонту" издание дешевых приключенческих и детективных книжонок. Именно в этой области Эш нашел себя: приключения сыщика Гридли Квейла, столь популярные у некоторых слоев населения, были его работой.

До начала сотрудничества между Эшем и Мистером Квейлом книги "Британской Библиотечки Мужества" писались множеством людей и повествовали о похождениях множества героев; однако ее владельцы почуяли в Гридли Квейле воплощение идеала, и Эш ежемесячно получал комиссионные за единоличное руководство всей "Британской Библиотечкой Мужества" целиком. С тех пор эта скудная плата за труды стала единственным источником его дохода.

Так Эш оказался на Эранделл-стрит, Лейстер-Сквер, описываемым нами майским утром.

Эш был высок, хорошо сложен, здоров и молод, взгляд имел ясный, а подбородок -- волевой. В это утро он был облачен в жилет, фланелевые брюки и спортивные туфли. В одной руке он держал пару гимнастических булав, в другой -- скакалку.

Вдохнув и выдохнув утренний воздух спокойно и серьезно -- в этой манере внимательный наблюдатель немедленно узнал бы научно обоснованное "глубокое дыхание", столь популярное в наши дни, -- Эш положил булавы, наладил скакалку и начал через нее скакать.

За три месяца до этого утра, в момент принятия решения о съеме квартиры на втором этаже Дома Номер Семь, Эш Марсон осознал, что должен либо отказаться от утренних тренировок, ставших для него второй натурой, либо нарушить неписаный закон Лондона и превратиться в Лондонское Посмешище. Колебался Эш недолго: хорошая физическая подготовка была его религией. В вопросе тренировок он был убежденным религиозным фанатиком. Отказаться от тренировок он не мог. Он решил отказаться от Лондона.

При первом появлении Эшли в свитере и фланелевых брюках перед фасадом Дома Номер Семь, он не успел и двух раз крутнуть свои булавы над головой, как вокруг него уже собрались следующие зрители: а). два таксиста -- из них один пьяный; б). четыре коридорных из гостиницы "Мэйтис"; в). шесть коридорных из гостиницы "Превитали"; г). шесть горничных из гостиницы "Мэйтис"; д). пять горничных из гостиницы "Превитали"; е). хозяин отеля "Мэйтис"; ж). хозяин отеля "Превитали"; з). дворник; и). двенадцать невзрачных бродяг; й). двадцать семь человек детей; к). кот.

Все они -- включая кота -- хохотали, не переставая. Пьяный таксист назвал Эша "Солнечным Джимом" (2). А Эш продолжал крутить свои булавы.

Сила настойчивости такова, что месяц спустя публика Эша сократилась до двадцати семи человек детей. Они по-прежнему смеялись, но уже без той звонкой уверенности, которую давала им сочувственная поддержка взрослых.

Теперь же, по прошествии трех месяцев, Эш и его утренние упражнения были приняты окружающими и перестали привлекать чье бы то ни было внимание.