Нечто новое

Вудхаус Пелам Гренвилл

– - О, черт!
– сказал достопочтенный Фредди. И добавил после недолгой паузы: -- А я чувствовал себя таким чертовски счастливым!

Несколько минут он пребывал в печальной медитации; потом снял телефонную трубку и назвал номер.

– - Алло!

– - Алло!
– - ответил ему глубокий голос на другом конце провода.

– - О, о! Это ты, Дики?

– - Кто говорит?

– - Это Фредди Трипвуд. Это самое, Дики, старик, мне надо с тобой встретиться по дьявольски важному делу. Можно зайти к двенадцати?

– - Конечно. А в чем дело?

– -

По телефону не обьяснишь; но это дико серьезно.

– - Очень хорошо. Кстати, Фредди, с помолвкой тебя.

– - Спасибо, старик; большое спасибо и всё такое -- но ты правда не забудешь, в двенадцать, да? Пока!

Он быстро положил трубку на место и вскочил с постели, поскольку услышал, как поворачивается дверная ручка. Когда дверь открылась, он в точности изображал молодого человека, не теряя времени приступившего к утреннему туалету.

Вошел немолодой, узколицый, лысый, приятно беззаботный человек. Он взглянул на достопочтенного Фредди с некоторой неприязнью.

– - Ты только что встал, Фредерик?

– - Привет, пап. Доброе утро. Буду готов в два счета.

– - Следовало подняться еще два часа назад. Великолепный день.

– - Буквально минуту, пап. Заскочу вот только в душ и натяну пару одежек.

Фредди скрылся в ванной. Его отец уселся на стул, свел вместе кончики пальцев обеих рук и оставался неподвижен в этой позе, весь -- неодобрение и скрытое раздражение.

Как и многие отцы на определенном этапе жизненного пути, лорд Эмсворт мучился проблемой, представляющей собой единственную (за исключением мистера Ллойд-Джорджа (3)) ложку дегтя в бочке меда английской аристократии: проблемой младшего сына.

Не будем скрывать прискорбного факта -- в аристократических семьях Великобритании младшие сыновья не бог весть как хороши.

Помимо своей бытности младшим сыном -- и, соответственно, неприятностью по определению -- достопочтенный Фредди всегда раздражал своего отца множеством способов. Лорд Эмсворт был устроен так, что ничто на свете -будь то человек или вещь -- не могло его побеспокоить всерьез; но Фредди удавалось приблизиться к этому, как никому другому на свете. Непрерывная, постоянная череда его нервирующих поступков действовала на безмятежного пэра, как капли воды на камень. Отдельный акт нервирования не смог бы поколебать его спокойствия; но с самого момента поступления в Итон Фредди буквально взрывал бомбы прямо перед носом своего отца.

Фредди был исключен из Итона за ночные скитания по Виндзору с приклеенными под носом фальшивыми усами. Его выставили из Оксфорда за обливание замдекана своего колледжа чернилами из окна третьего этажа. Он провел два года у дорогого лондонского репетитора, но завалил вступительный экзамен в офицерскую школу. Он также собрал практически рекордную сумму долгов на бегах, не говоря уже о такой подозрительной компании дружков (так или иначе связанных с бегами), какую молодой человек его возраста вообще вряд ли мог ухитриться собрать.

Такое выводит из себя даже самых безмятежных родителей; наконец и лорд Эмсворт принял решение.

Это был единственный случай в его жизни, когда он руководствовался решением, поэтому лорд принялся за дело с энергией, накопившейся в нем за долгие годы. Он прекратил выплачивать сыну содержание, заставил его вернуться домой, в замок Бландинг, и стерег его в замке так неослабно, что до вчерашнего совместного приезда отца и сына в Лондон дневным поездом, Фредди не видел столицы почти год.

Возможно, именно сознание того, что он снова пребывает в любимой метрополии, заставило Фредди позабыть точившую его сердце тайную муку и разразиться неблагозвучным пением. Он одновременно разбрасывал брызги и пускал трели.

Недовольство лорда Эмсворта усилилось, и он начал раздраженно постукивать кончиками пальцев друг о друга. Но тут его лоб разгладился, и довольная улыбка разлилась по лицу. Он тоже вспомнил.

А вспомнил лорд Эмсворт вот что: в прошлом году, глубокой осенью, соседнее с Бландингом имение было снято американцем по имени "мистер Питерс". У это человека было много миллионов, хроническая диспепсия и прелестная дочь, Алина. Фредди и Алину познакомили, и всего несколько дней назад объявили их помолвка. Для лорда Эмсворта это означало, что единственный изъян в этом лучшем из миров устранен.

Да, он был рад, что Фредди оказался помолвлен с Алиной Питерс. Ему нравилась Алина. Ему нравился мистер Питерс. Он испытывал такое облегчение, что обнаружил в себе чуть ли не симпатию к Фредди, как раз выскочившему из ванной в розовом банном халате и обнаружившему, что отцовский гнев иссяк и что папаша, так сказать, опять пребывает в мире с миром.

Так или иначе, Фредди не стал тратить слишком много времени на одевание. Пристутствие отца всегда действовало на него болезненно, и сейчас он мечтал оказаться как можно дальше отсюда, причем -- как можно скорее. Он так энергично впрыгнул в брюки, что чуть не упал, запутавшись в штанине. Пока Фредди пытался освободиться, он припомнил кое-что еще.

– - Кстати, пап, я тут встретил вечером одного старого приятеля и пригласил его приехать в Бландинг на неделе. Это ничего? Его зовут Эмерсон, он американец. Он говорит, что хорошо знает Алину -- вроде как еще с детства.

– - Не припомню, чтобы у тебя был друг по имени Эмерсон.

– - Честно говоря, я с ним только вчера познакомился. Но это ничего, он хороший парень и все такое.

Лорд Эмсворт был настроен слишком благожелательно, чтобы выразить протест, каковой наверняка выразил бы в менее солнечном настроении.

– - Конечно, пусть приезжает, если хочет.

– - Спасибо, пап.

Фредди завершил свой туалет.

– - У тебя есть планы на утро, пап? Я подумывал перекусить чем-нибудь и потом побродить там и сям. Ты уже завтракал?

– - Два часа назад. Я надеюсь, что среди всех твоих брожений ты найдешь время позвонить Питерсам и съездить повидать Алину. Я сам отправлюсь туда сразу после ланча. Мистер Питерс хотел показать мне свою коллекицию... э... кажется, он назвал это "скарабеями".