Нечто в лодке по ту сторону озера...
Шрифт:
— Да, — произнес я, тихонько кивнув головой.
Она вдохнула воздух носом.
— И часто ты такое встречаешь?
Я задумался.
Света говорила об этом так, как будто ничему не удивлялась. Очень спокойно и, казалось, почти без эмоций.
— Нет… В отношении конкретного человека — впервые… — ответил я, — Что-то подобное видел уже когда-то… у нас было на… Но… мнн… не… тут немного по-другому… было.
Света снова заплакала.
— Я не
Я подумал что-то сказать, но не знал что.
— Я поняла, что с ним что-то произошло… — сказала Света, глотая слезы, — Точнее… сначала я поняла, что с ним что-то не в порядке… Он стал каким-то замкнутым… Совсем перестал улыбаться… даже цинично, как он любил иногда делать… Поэтому позвонила тебе… Мне стало страшно находиться в этой квартире… Поэтому я стремилась проводить в ней как можно меньше времени… Я чувствовала, с ним что-то не так…
Наступила тяжелая пауза, в течение которой Света боролась со своими слезами.
— То есть он не отвечал за свои поступки? — наконец, спросила она в результате.
— Ннн-нет, — осторожно произнес я, — Это не совсем так… Он не был полностью одержимым… Я же разговаривал с ним — он был в сознании… у него была какая-то своя…
"Блин, — подумал я, — Чего она ждет? Что я оправдаю его образ жизни его невменяемостью?".
— В общем это не было тотальным контролем, — продолжил я после запинки, — Ты же видела его… общалась с ним… Он же не бесновался тут, не сумасшествовал… Он был относительно адекватен… Просто… Понимаешь — это сложно… Есть одержимость… есть контроль… Это не одно и то же… В общем он не был полностью одержимым человеком… просто у него были проблемы…
— Значит, он мог себя контролировать? У него была своя воля? — спросила Света.
— Да, но она подавлялась… На него давили… Чем дальше — тем сильнее… Есть разная степень… — заключил я.
Света тихонько кивнула головой, как будто поняла.
После некоторой паузы она вновь спросила:
— Это из-за его образа жизни?
— Я не знаю, — ответил я, — Возможно… Это могло стать серьезной причиной… Но я не знаю. Это все до конца не изучено… Это все очень сложно…
Света тихонько вытерла щеку ладонью и, приставив ее к подбородку, уставилась глазами в одну точку.
— Я знала, что так будет… — произнесла она.
Потом, после небольшой паузы она, снова сдержав в себе очередной порыв плача, устало произнесла:
— Почему так происходит?… Что с ним случилось, когда он вернулся из армии?…
Я смотрел на нее, не зная в принципе как ее можно утешить, сам пребывая в шоке от того, что человека, которого ты знал, просто больше нет.
— Если вы изгнали их… Почему тогда с ним это произошло?… Что случилось? — спросила Света устало выпрямившись.
— Я не знаю, — ответил я, — Светочка, милая, не задавайся этими вопросами… пожалуйста… На большинство из них ты не найдешь ответа… — мягко произнес я.
— Но я хочу знать ответ, — сказала Света, вдохнув носом воздух с некоторой небольшой долей какой-то злобы, которая была неестественна для нее.
Наступила
Мы со Светой смотрели друг на друга, потом она отвела взгляд.
Я тяжело вздохнул и задумался.
— Я знаю, что это не мое дело… Есть какие-то высшие силы, — тяжело произнесла Света, — И нам конечно же многое не известно на этой земле. Но я все равно хочу знать ответы на эти вопросы, — произнесла Света, чуть сдерживаясь от слез.
— Я хочу знать, почему так происходит, — повторила она.
Тогда я решил поступить так:
— Смотри, — спокойно произнес я и медленно взяв пальцами маленькую семечку из блюдца, осторожно положил ее на стол, — Вот это ты… А вот это, — я взял стеклянный граненный стакан и накрыл им семечку, заключив ее в замкнутое пространство, — Это твой маленький мир и обстоятельства, в которых ты находишься. Ты видишь только то, что находится внутри этого стакана. Ты не знаешь, что находится за его пределами. Твое видение ситуации сильно ограниченно, как и у любого человека. Ты не можешь видеть дальше собственного горизонта, это нереально, — усталым, но мягким голосом говорил я, — Но, тем не менее, мир — он очень огромен. Он глобален. На этой кухне за гранями этого стакана есть еще много предметов. Есть стулья, ножи, вилки, есть я, ты. А вот это, — я взял другую семечку и положил ее рядом, — Это Влад, — затем я взял два яблока и так же положил их на стол, а еще вытащил несколько ножей и разложил их по столу остриями направленными ко второй семечке, — А все это — глобальные факторы, процессы и те силы, которые оказывают то или иное воздействие на Влада. Ты не видишь эти силы, потому что ты находишься внутри стакана, — продолжал я устало и тяжело говорить, указывая пальцами на семечки, — Ты даже не подозреваешь об их существовании. Ты вообще не знаешь, есть ли они. И так всегда. Так с любым человеком. Есть вещи, которые мы никогда не сможем понять. Есть вещи, которые мы никогда не узнаем. Смерть — один из глобальных процессов, который человеку неподвластен. Человек может попытаться бороться со смертью, и ему могут позволить делать это, и даже могут позволить ее победить — но только лишь для того, чтобы человек вел эту войну. Смерть человеку не подвластна. Есть нечто, находящееся за рамками нашего восприятия и за гранью наших усилий. Но иногда нам позволяют с этим бороться… Видимо, потому что считают, что это прекрасно, когда человек борется со смертью, и когда одерживает над ней победу… Видимо, эти победы важны для кого-то. Видимо, кому-то они кажутся прекрасными…
Я сделал паузу. Потом тяжело сглотнул и продолжил:
— Я понимаю — Влада не вернуть, его все равно нет, и это ужасно. Но если тебе станет от этого немного легче — попробуй воспринять еще такой момент: Влад изменился и последние три недели он жил, будучи другим человеком… И он умер, будучи другим человеком, — я внимательно посмотрел на Свету и резюмировал, — Ты можешь гордиться им. Он молодец… Правда.
Затем наступила еще одна долгая мучительная пауза.
Довольно опасно было говорить что-то такое человеку в подобном состоянии, я знал, что это могло вызвать только раздражение. А могло и утешить. Я решил рискнуть. И, кажется, Света восприняла эти слова правильно.
После паузы Света спросила:
— Ты думаешь Влад сейчас на небесах?
— Я не знаю этого. Этого здесь никто не знает. Но, возможно, что Бог действительно просто забрал его, — ответил я, — Просто забрал и все, решив, что так будет лучше.