Нечто в лодке по ту сторону озера...
Шрифт:
— Хорошо, Костян, я еще потом сделаю, что смогу в плане твоего трека, куда его еще пропихнуть. Заходи потом, затрем еще за эту тему, у меня одна идея есть, — отозвался Коля из своего компьютерного стола.
— Ну, давай, Костян…
— Давай, Костян, — попрощались так же Флоп и Майк.
Я пожал обоим руки и направился в коридор.
— Ну, дак проводите человека-то, — услышал я уже позади себя слегка раздраженный голос Милы.
— Ну, мы фильм смотрим, — хором ответили чуваки.
Мила недовольно цыкнула, покачав головой, и сама пошла в коридор закрывать за мной дверь.
— Задолбали они меня уже, — пожаловалась мне
— Да ладно, они в тебе нуждаются, — ответил я с некоторой долей иронии, надевая обувь.
— Вот так всю жизнь и придется, да — ходить за вами, мужчинами.
— В этом ваше великое вселенское предназначение, — заметил я с улыбкой.
— Да уж, конечно, — ответила Мила.
— Мы вам, безусловно, за это благодарны, — приглушенно произнес я, немного приблизившись.
— Хорошо, я это учту, — ухмыльнулась Мила, смотря на меня своими широко открытыми глазами.
И я вышел за порог квартиры.
— Ну ладно, давай, пока. Хороший трек, правда, — сказала Мила напоследок.
— Спасибо. И тебе удачи с докладом.
— Ага, спасибо.
Мы с Милой мило попрощались, и я направился к лифту.
Я не беспокоился за этих чуваков. Я знал, что с ними все будет в порядке. По моему мнению они не были конченными людьми и не находились на каком-то неправильном пути. Они не несли агрессии в своей жизни, не были наркоманами, не бухали по-черному, хотя и довольно много пили. Они не были злыми, не беспредельничали, хотя и откалывали иногда разные безбашенные штуки. Но у них были определенные границы и относительно правильные представления о морали и нравственности. Они не сидели в глубокой депрессии и у них не было психологических травм, хотя они и с пониманием относились к таким вещам, периодически рефлексировали и осознавали, что этот мир далеко не прекрасен. Они не зацикливались на деньгах и достижениях, или карьерном росте — соответственно у них было не так много шансов превратиться со временем в каких-нибудь самодовольных тщеславных ублюдков, получающих хорошую зарплату, и снимающих себе дорогих проституток при имеющейся беременной жене, сидящей дома с детьми. В то же время они не спивались и не погружались в наркотики и всякие там ночные развлечения с головой. У них были определенные рамки. Они не способны были на какие-то преступления, разве что кроме как спереть с улицы временный дорожный знак, отсутствие которого не вызвало бы серьезных проблем. В чем-то они были раздолбаи, но при этом они являлись в общем-то в определенном смысле интеллигенцией с недоконченным или у кого-то даже с почти уже полученным высшим образованием. У них было не плохое воспитание. Они были относительно образованы и эрудированны. Они не были сильно ущемлены в своих правах, поэтому у них не было каких-то серьезных комплексов и стремления что-то доказать этому миру и как-то возвысить себя за счет унижения других людей или ценой чужих жизней. В общем, скорее всего, они перебесятся и рано или поздно каждый из них заведет семью и устроится на более-менее приличную работу. Самое главное — они были нормальные, адекватные и, в общем-то, даже добрые люди. Мила была вегетарианкой и сильно любила животных. Она была хорошей девушкой. И она постоянно следила и за своим парнем и за тремя его корешами раздолбаями, чтобы они не учудили чего-нибудь и не влипли куда-нибудь по глупости, и постоянно тормозила все их безбашенные порывы, являясь, своего рода, такой как бы некой вечно-сияющей дубинкой здравомыслия, от которой на теле оставались следы озарения разума.
Короче, я не боялся за этих чуваков. Они не вызывали у меня большого повода для беспокойства.
Чего я, к сожалению, не мог сказать про того человека, к которому сейчас направлялся.
Света, которая позвонила мне — у нее был младший брат. То есть он сам как бы, в общем-то, был уже взрослый человек, но так получилось, что его старшая сестра продолжала ходить за ним, практически как за маленьким ребенком. Его звали Влад, и мы были знакомы с ним довольно давно. В свое время он поступил в институт, но там у него что-то не сраслось. В поисках смысла жизни и в попытках ответить на вопрос, что он делает в этом институте, Влад немного потерялся
Хотя некоторые сразу же активно входят в гражданскую жизнь, устраиваются на работу, или начинают заниматься какими-то вещами, минуя этот этап.
У Влада же время последембельского расслабона сильно затянулось. Придя домой после увольнения, он начал много бухать со старыми друзьями, тусоваться по разным клубам, трахаться с кем попало и просто отрываться на полную катушку. Все бы было ничего, но в таком состоянии он провел полгода, потом еще полгода, и вот в результате уже больше полутора лет он тупо сидел дома, не работал, почти ничем не занимался, а только и делал, что бухал и бегал по проституткам, или по тем девушкам, которые давали без особой разборчивости.
Его старшая сестра Света не знала, что с ним делать, и, наверное, она бы уже давно возненавидела его, плюнула и отправила бы в какой-нибудь нарко-центр, если бы по вечерам он в пьяном состоянии не рыдал где-нибудь в углу рядом с батареей и не просыпался с криками по ночам. Ей было понятно — у ее брата серьезные проблемы. Проблемы вообще в жизни. Проблемы в душе. Проблемы в сердце. Проблемы в голове. Психологические проблемы. Проблемы в мировоззрении и в отношении ко всему этому миру.
Я прошел пару кварталов и довольно скоро оказался возле нужного мне дома. С легкостью миновав препятствие в виде домофона благодаря вышедшему из подъезда человеку, я поднялся на третий этаж. Уже когда я подходил к квартире, меня чуть было реально не зашибла железной дверью, резко и со злостью распахнув ее, вылетевшая из этой квартиры девушка. Вот бы нелепая смерть была бы, а. Из квартиры еще вырвались злобные крики и недовольные ругательства. А девушка, пробурчавшая что-то матерное себе под нос, гордой походкой направилась к лестнице. В сильно обтягивающих джинсах, подчеркивающих каждый изгиб и каждую линию на ногах и ягодицах, в короткой легкой кожаной куртке, с длинными волосами и сумочкой на плече со множеством звенящих цепочек, отстукивая каблуками по старой керамической плитке, девушка наверное бы так и не заметила меня, даже если бы я сейчас по ее вине валялся в луже крови с пробитым железной дверью черепом — ага, если бы из ее сумочки не выпала пачка сигарет, и я бы не сказал вслед этой удаляющейся, видимо, не дешевой проститутке, мнящей себя королевной:
— Девушка, у вас сигареты выпали.
Она остановилась, немного развернувшись, бросила на меня мимолетный взгляд, затем посмотрела на пачку сигарет, валяющуюся на полу, и нагнулась, чтобы ее поднять.
— У вас прекрасный повод бросить курить, — с улыбкой на лице проговорил я.
Она подняла голову, снова бросив на меня свой теперь уже немного смущенный, но гордый взгляд, выпрямилась с пачкой сигарет в руке, развернулась и ушла, цокая по лестнице каблуками.
Я открыл железную дверь (которую видимо так и не собирались закрывать) еще сильнее, чтобы войти в квартиру, и тут же с порога был встречен Светой.
Ее сильно не довольное и ужасно измученное лицо слегка переменилось и появилась слабая тень какой-то небольшой радости и облегчения, хотя улыбки так и не последовало.
— О, Костя, привет… — устало, но нежно произнесла она, — Как хорошо, что ты пришел.
Она подошла чуть ближе к двери и вместе с тем немного отошла в сторону, давая мне возможность зайти в квартиру, образовав зазор между ней и косяком.