Нечто в лодке по ту сторону озера...
Шрифт:
— Дак в том-то и дело.
— Вон, даже если историю взять — всегда, как только какой-нибудь экономический кризис в стране, сразу же вводят монополию на водку и казна мигом пополняется.
— Дак я и говорю. В России всегда бухали. И власти выгодно, чтобы народ бухал дальше — так им проще управлять. Только нюанс здесь какой — в стране демографический кризис, правительство, наконец, заметило, что нация спивается, и если так и дальше пойдет — то народ просто скоро перестанет существовать. А до этого момента еще экономика страны будет долго и усиленно падать. Вот они и начали тревогу бить — потому что разумные рамки это все начинает переходить, начинается перегиб слишком большой. Слишком
— Конечно. То, что народ бухает — это уже давно превратилось для государства в регулятор внутренней политики.
— Вот я и говорю. На одной чаше весов — спивающаяся нация, преступления, убийства, ДТП с пьяными водителями, аварии на станциях с пьяными операторам, авиакатастрофы, а на другой — экономическая и социальная выгода от того, что народ бухает постоянно. И нужен всего лишь баланс. Когда затраты и издержки с одной стороны будут превышать допустимые нормы — тогда будут вводить, или отменять антиалкогольные меры, в зависимости от ситуации. Но правительству ни в коем случае не выгодно полностью искоренять пьянство в стране. Это нецелесообразно.
— Дак и так понятно. Наши президенты просто опять устроили себе очередной пиар — дескать, смотрите, какие мы народные герои, с пьянством боремся.
— Угу. Так же как борьба с кризисом. Они себя постоянно пиарят. Разводят людей на идиотов. Вся власть Дорожина ведь на одном только голом его авторитете держится. Даже когда он за место себя своего преемника поставил и устроил этот фарс с выборами — народ все равно плюнул на это, и все равно пошел за ним, все равно не перестал ему доверять. Хотя все понимают, что выборов в принципе никаких и не было.
— Нет, есть люди, которые правда поверили в эти выборы и с чистым сердцем шли голосовать.
— Ну, что тут сказать…
— И до сих пор некоторые убеждены в том, что у нас президент именно Плюшев.
— Нет, ну это ведь действительно уже смешно просто становится…
— Было бы смешно, если бы не было так грустно.
— И не смотря на то, что это очень грустно — тем не менее, это продолжает оставаться смешным. Выборы нового президента на самом деле оказались просто перевыборами старого, но за место старого для маскировки в качестве марионетки поставили нового. Главное что? — главное, что все по закону, все по конституции. Новое лицо, новое тело, новый голос, паспорт на имя другого человека, да и сам человек другой, а суть — прежняя. И власть — прежняя. И кто-то еще ведь ведется на этот развод. Кто-то ведь действительно верит в это… Вот! Пример! — далеко ходить не надо. Как раз. Все равно, что реклама на бигбоарде. Невероятно низкая цена — девять тысяч девятьсот девяносто девять рублей. Ведь девять тысяч девятьсот девяносто девять рублей — это ведь не десять тысяч? Нет, нееет — не десять. Так же и тут — ведь Плюшев это ведь не Дорожин? Нет, нееет — не Дорожин.
— А щас уже по-другому делают. Эти цифры уже приелись всем. Делают не девять тысяч девятьсот девяносто девять, а на пример девять тысяч девятьсот девяносто, или девять тысяч девятьсот восемьдесят девять.
— Дак ведь и у нас с властью тоже самое. Как люди только это все едят?
— А людям на самом деле наплевать. Они просто привыкли уже. Как к рекламе, как к этим цифрам — привыкли. И как цифры на распродажах терпят, так и здесь — просто терпят и делают вид, что ничего не происходит. Главное, что уровень финансового
— Да. Это так же как в Америке. Правительство создало людям сказку. Все сыты и относительно защищены. Главное — государство обеспечило своих баранов восполнением основных потребностей. А когда все сыты — всем наплевать, кого бомбят в Ираке, или в Иране, или в Югославии. Никого не интересует, какую внешнюю политику ведет правительство — насколько она правильна или не правильна, насколько она преступна или справедлива. Главное, что люди сыты и ни о чем не думают.
— Это всегда так — обеспечь свой народ хлебом и он пойдет за тобой куда угодно и оправдает любую твою войну, любое вторжение в другое государство и любой геноцид. Главное — чтобы народ был сыт, чтобы у людей мозги жиром заплыли и перестали думать. Основы управления стадом овец.
— Нет, все-таки в Америке есть некоторые группы людей, которые устраивают там демонстрации, против войны протестуют.
— Это потому что они пресытились. Потому что они слишком давно уже хорошо едят и начинают задумываться о более высоких материях, так скажем.
— Правильно. А у нас еще все помнят голодные годы. Нашим еще пока надо отъедаться и отъедаться. Поэтому народ кроме еды больше ни о чем другом пока и не думает. Вот когда окончательно жиром заплывут — тогда что-то сработает внутри у некоторых, основные потребности отойдут на второй план, и люди станут задумываться о более вечных ценностях. Начнут задумываться о таких понятиях как справедливость, правда, и так далее.
— Нет, но ведь — я все-таки вернусь и позволю себе заметить одну маленькую забавность — действительно еще есть люди, которые воспринимают нового президента как новую власть. Как бы смешно это не звучало — но такие люди действительно есть.
— Это бесполезно.
— Ой, а моя дочка тут недавно мне заявила, что хочет татуировку сделать.
— Ну, дак что теперь.
— Дак ведь я спрашиваю — а зачем тебе? Она говорит — это, типа, модно щас. Мода такая.
— Ну, это всегда так. Что ты хотел?
— Дак ведь говорит — хочу как у… этого… как у Тимати.
— Да, есть у нас такой забавный персонаж.
— Раньше татуировки — у каждой ведь свое значение было. Просто так их не делали. В татуировках можно было судьбу человека проследить и узнать, чем он занимается. Это была его жизнь. И у каждой татуировки было свое значение и своя история. И за татуировку еще нужно было ответить.
— Ну, дак это всегда так. Всегда так было. Сначала появляется какой-то человек, который живет этим, он этим дышит, для него это — его жизнь. Это часть его. Он пропитан этим. Он этим живет. А потом у него появляется куча последователей, для которых это просто понты, как говорится. Здесь и начинается массовая культура.
— Ну да. Это из разряда, когда элитарная культура переходит в массовую. Только там на самом деле не совсем так, как ты сказал. Сначала у этого человека появляется группа последователей, которые так же отождествляют себя с ним и его жизнь со своей — и для некоторых из этих людей это становится потом тоже частью собственной жизни, они тоже этим пропитываются. А вот потом уже, когда это переходит в по-настоящему массовую культуру — вот тогда уже люди просто начинают копировать какие-то внешние признаки, не вкладывая в это никакого смысла. И вот тогда уже и смысл этого движения, или идеи, или образа жизни — теряется.