«Недаром помнит вся Россия…» Бородинское сражение в историческом сознании русских и французов (по следам 200-летнего юбилея)
Шрифт:
Легкомысленные, а нередко – кощунственные, словоизвержения некоторых «историков-профессионалов», «историков-любителей» и разного рода «шоуменов» от истории, вытаптывающих историческую память народа о великой войне 1812 г. под лозунгом борьбы с «мифами», наталкиваются на негодующие протесты ученых и работников культуры, посвятивших себя сохранению исторических реликвий нашего Отечества. Л. Л. Ивченко, ныне являющаяся главным хранителем музея-панорамы «Бородинская битва», пишет: «Перефразируя Наполеона («Франция осталась без истории»), мы оставили Россию без истории Отечественной войны 1812 года. Накануне 200-летнего юбилея мы добились того, что в обыденном сознании поселились сомнения в героизме и мужестве наших предков; в то же время на полках книжных магазинов уже скопились нераспроданные книги о Наполеоне. Не присоветуют ли нам отмечать 200-летие нашествия Наполеона на Россию? Разрушая «мифы», мы почти лишили юбилей смысла…». [17]
17
Ивченко Л. Указ. соч. // Родина. – 2012. – № 6. – С. 16.
Памятник 24-й пехотной дивизии генерала П. Г. Лихачева
Памятник 1-му и 19-му Егерским полкам
Главный монумент войны 1812-го года. Воздвигнут Николаем I в 1839 г.
Памятник
Памятник Лейб-Гвардии Егерского полка
Памятник пионерным (инженерным) войскам
Памятник 4-му кавалерийскому корпусу генерала К. К. Сиверса
Памятник «Благодарная Россия – своим защитникам»
Читая нынешние дилетантские, но оскорбительные памфлеты на тему войны 1812 г., невольно возвращаешься к первопричинам их появления – губительной «перестройке», приведшей к развалу великой страны в 1991 г., и последующим попыткам вульгарной коммерциализации области исторического знания. Впрочем, начало «перестройки» в отечественной исторической науке было ознаменовано самыми «благими намерениями» ряда довольно талантливых историков, привычно шедших «в ногу со временем». В 1988 г. вышла книга Н. А. Троицкого «1812. Великий год России». Ни патриотическое название, ни общее содержание книги, в принципе, не ставили под сомнение давно заученные хрестоматийные выводы о ходе и итогах войны, о значении ее главных событий. При описании Бородинского сражения автор, правда, позволил себе смелую оценку «рейда Уварова и Платова» как неудачного и не оказавшего существенного влияния на ход сражения. «Обходный маневр и удар по левому флангу Наполеона, на что рассчитывал Кутузов в надежде перехватить инициативу боя, не удались, – назидательно замечает Троицкий. – Восторги историков по поводу рейда Уварова и Платова лишены поэтому оснований» (при этом имена таких «историков» не упомянуты). Впрочем, Троицкий здесь же оговаривается: «Тем не менее этот рейд был полезен для русской армии и делает честь Кутузову как главнокомандующему. Он отвлек внимание Наполеона (…) и заставил его на два часа приостановить штурм Курганной высоты. Дивизию Молодой гвардии, уже изготовившуюся к атаке, Наполеон вернул в резерв. Тем временем Кутузов успел перегруппировать свои силы…». [18] Комментарий Троицкого по своему содержанию мало чем не отличается от раскрытия данного сюжета в известном «сталинском» художественном фильме «Кутузов» (реж. В. М. Петров, 1943), научным консультантом которого был академик Е. В. Тарле. Там, рапортуя о проведенном рейде, атаман М. И. Платов (актер С. К. Блинников) сообщает, что «атака не удалась»; М. И. Кутузов (актер А. Д. Дикий), со своей стороны, опровергал вывод опечаленного атамана тем, что «не двинул Наполеон гвардию». При оценке потерь сторон Троицкий сначала указывает, что французские потери были «не меньше» русских, хотя последние потеряли «гораздо больше, чем предполагалось». [19] Затем, анализируя итоги сражения, он, однако, возвращается к этому вопросу и приводит некоторые из многочисленных и очень противоречивых версий, имеющихся на сей счет в отечественных и зарубежных источниках и историографии. В этой работе Троицкий не формулирует собственную версию французских потерь, а в приводимых им версиях эти потери составляют от 28.086 до 58.478 чел. В свою очередь, потери русских, по версии Троицкого, сформулированной на основании данных Военно-ученого архива Главного штаба, [20] составили 45,6 тыс. чел. [21]
18
Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. – М., 1988. – С. 167.
19
Там же. – С. 172, 174.
20
См.: РГВИА. – Ф. ВУА.
21
Троицкий Н. А. Указ. соч. – С. 174–176.
Новаторство Троицкого, одухотворенное оптимизмом первых лет «перестройки», начинается с характеристики «итогов» Бородинского сражения. По мнению историка, «формально Наполеон был вправе объявить себя победителем», так как «занял все основные пункты русской позиции», вынудив русские войска отступить, а потом и оставить Москву. После обнародования своего тезиса Троицкий обрушился с критикой на П. А. Жилина, обвинявшего «буржуазную историографию» в «грубой фальсификации – стремлении представить Бородино как победу Наполеона». [22] Апеллируя к высшим авторитетам «марксистской» исторической науки, он писал: ««Бородино как победу Наполеона» представляли Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Франц Меринг и М. Н. Покровский, редколлегия ленинской «Правды», которые никакого отношения к буржуазной историографии не имели и ни к какой фальсификации не прибегали. Если судить об исходе Бородинской битвы по материальным результатам (а речь шла именно об этой стороне дела), такой вывод закономерен». [23] Уточнив, что «Наполеон хотя и добился материального успеха, главной своей задачи – разгромить русскую армию – при Бородине не решил», Троицкий объявил о «нравственной победе русских войск под Бородином». Вместе с тем, он резко критиковал историков утверждавших, «будто Кутузов оставил древнюю столицу России побежденному врагу». Троицкий настаивал на том, что «главной» задачей Кутузова при Бородине было «спасение Москвы» и что «это ему не удалось». [24] Он процитировал слова Наполеона, сказанные на острове Св. Елены 24 августа н. ст. 1816 г. и запечатленные графом Э.-О. Лас-Казом в его труде «Мемориал Святой Елены»: «Битва на Москве-реке была одной из тех битв, где проявлены наибольшие достоинства и достигнуты наименьшие результаты» [25] (курсив мой. – В. В.). Приведенную фразу Троицкий не счел доказательством признания Наполеоном своего поражения «при Бородине», и тактично заметил: «Не в материальном, а в моральном и даже в политическом отношении (если учитывать последующий ход войны) Бородино, безусловно, победа России (…) Нравственная победа русских войск под Бородином столь велика, что не нуждается в искусственном подтягивании до уровня победы материальной, которая и после Бородина оставалась делом будущего, теперь уже – недалекого». [26]
22
См.: Жилин П. А. О войне и военной истории. – М., 1984. – С. 454.
23
Троицкий Н. А. Указ. соч. – С. 176–177.
24
Там же. – С. 177.
25
Las Cases E. M'emorial de St.-H'el`ene. – T. 2. – P., 1823. – P. 166. Русский перевод сочинения гр. Лас-Каза «Мемориал Святой Елены» (в 2 кн. М., 2010) является «сокращенным». Он не содержит этого суждения Наполеона, а также других, по мнению издателей, «чрезмерных подробностей военных сражений».
26
Троицкий Н. А. Указ. соч. – С. 178.
Наконец, Н. А. Троицкий, «для правильного усвоения исторических уроков», предложил «критически оценить просчеты русского командования в Бородинской битве, которые не только не позволили русским добиться большего, но и могли привести их к худшему». Он энергично развенчал «мнение» о том, что инициатива в Бородинской битве принадлежала Кутузову, а не Наполеону. По словам Троицкого, «Наполеон диктовал ход сражения, атакуя все, что хотел и как хотел, а Кутузов только отражал его атаки», но так и не сумел, в конечном итоге, удержать «ни Багратионовых флешей, ни батареи Раевского». Вывод историка категоричен: «… Располагая меньшими силами, Наполеон создавал на всех пунктах атаки (Шевардинский редут, Бородино, флеши, батарея Раевского, Семеновская, Утица) «превосходство, доходящее до подавляющего», и в пехоте, и в коннице, и в артиллерии». Виновником подобного положения дел на поле сражения в книге Троицкого было объявлено русское командование (т. е. лично Кутузов). Военачальником, спасшим русскую армию от еще более тяжелой ситуации, назван М. Б. Барклай де Толли, который «время от времени брал инициативу руководства битвой на себя и успевал предотвратить прорыв то левого фланга русской позиции (вовремя подкрепив его корпусом К. Ф. Багговута), то ее центра (стянув сюда корпуса Ф. К. Корфа и К. А. Крейца)». Кроме того, несмотря на количественное и качественное превосходство русской артиллерии над французской, «французы превосходили русских в маневренности и мощи артиллерийского огня». Поэтому, по разным данным, русскими было выпущено по неприятелю от 20 до 60 тыс. снарядов, а французами – от 60 до 90 тыс. Русским войскам удалось избежать
27
Там же. – С. 178–181.
«Главным героем Бородина» Н. А. Троицкий, твердо следуя «марксистско-ленинским» постулатам о ведущей исторической роли «народных масс», объявил «русского солдата», [28] спасшего свою армию от разгрома, невзирая на таланты Наполеона и ошибки Кутузова. Так, в позднесоветской исторической науке началось «преодоление культа личности» Кутузова, «непомерно» возвеличенного во времена другого – еще большего «культа». Особую важность Троицкий придавал своему положению о том, что Бородино хотя и является «национальной гордостью России, символом ее непобедимости», но «не привело к перелому в ходе войны», в частности, из-за нехватки, на тот момент, «массового подъема народа». [29]
28
Там же. – С. 181.
29
Там же.
Памятник гренадерам Павловского полка. Воздвигнут в 1912 г. в честь 100-летия Бородинской битвы
Таким образом, в изучении войны 1812 г. и Бородинского сражения впервые, после десятилетий «культа» и «застоя», было сказано «новое слово», основанное на верности «марксизму-ленинизму», который все еще номинально оставался официозной идеологической доктриной. В 1990-е гг., окончательно освободившись от гнета советской цензуры, Н. А. Троицкий без обиняков выложил свои, нелицеприятные для русского командования, данные о соотношении сил перед Бородинским сражением и о потерях сторон. По его версии, армия Наполеона насчитывала 133,8 тыс. чел. (из них 19 тыс., составлявшие гвардию, находились в резерве и не участвовали в битве), а также 587 артиллерийских орудий; общая численность русских войск достигала 154,8 тыс. чел. (из них 115,3 тыс. – регулярные войска, 11 тыс. казаков и 28,5 тыс. ополченцев, все резервы были израсходованы в ходе сражения). Признавая за русскими, как и за французами, «основания» праздновать день Бородинской битвы «как свою победу», Троицкий, в то же время, отметил, что «ход сражения сложился в пользу Наполеона», располагавшего «меньшими силами», но «к концу битвы» занявшего на поле боя «все русские позиции». Отметив, что, добившись оставления Москвы русскими войсками, Наполеон «счел Бородинскую битву выигранной тактически и стратегически», историк также дезавуировал свое прежнее утверждение о примерном равенстве потерь сторон при Бородине. На этот раз Троицкий заявил, что «соотношение потерь тоже говорило в его (Наполеона. – В. В.) пользу». Повторив свою версию о том, что русские потери составили 45,6 тыс. чел., он доверился данным Архива Военного министерства Франции о потерях французов общей численностью 28 тыс. чел. Бородинскую «победу» Троицкий оставил сразу за обеими сторонами: тактическую и стратегическую отдал Наполеону, моральную и «даже» политическую (с учетом «последующего хода войны») – русским. [30] В начале XXI в. историк нанес новый удар по старым, оставшимся с советских времен, «мифам» о Кутузове, «истинный масштаб личности» которого, по словам Троицкого, «меньше той видимости, которую он обретает» в войне 1812 г. Отбросив все дежурные реверансы Кутузову, в большом количестве присутствовавшие в книге «1812. Великий год России», Троицкий показал, что рассматривает Главнокомандующего всеми русскими армиями и ополчениями в Отечественной войне как заурядную и во многом случайную фигуру: «Вопреки русской поговорке «Не место красит человека, а человек – место», здесь перед нами скорее классический пример того, как и место в определенной степени красило человека». [31]
30
Троицкий Н. А. Россия в XIX веке. Курс лекций. – М., 1999. – С. 44–45.
31
Троицкий Н. А. Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты. – М., 2002. – С. 6.
Первый этап Бородинского сражения, 26 августа 1812 г., с 5 до 9 час.
Второй этап Бородинского сражения, 26 августа 1812 г., с 9 до 12 час.
Сражение при Шевардино, 24 августа 1812 г.
Третий и четвертый этапы Бородинского сражения, 26 августа 1812 г., с 12 до 14 и с 14 до 18 час.
Бородино. Общая картина боя
«Кутузов во время Бородинского сражения». Худ. А. Шепелюк
«Наполеон на Бородинских высотах». Худ. В. Верещагин, 1897 г.
Действительно, если следовать логике Н. А. Троицкого – ярчайшим образцом излишнего преувеличения исторической роли Кутузова является Бородинское сражение, бездарно им проигранное. Армия Наполеона, уступавшая русским войскам в численности личного состава и артиллерии, полностью владела инициативой и, потеряв, как минимум, в 1,5 раза меньше солдат, чем ее противник, захватила ключевые пункты русских позиций при Бородине, а затем вынудила «расстроенные» [32] (т. е. разбитые) русские армии продолжить отступление и сдать Москву. Правда, Троицкий не решился прямо назвать Бородино поражением России. Пафос ученого был направлен на опровержение версии о том, что русские одержали решающую военную победу в этом сражении.
32
Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. – С. 178.
Впрочем, эти усилия Троицкого выглядят напрасными и представляют собой, как говорят французы, coup d’'ep'ee dans l’eau (удар шпаги по воде).
Во-первых, восприятие Бородинской битвы как Русской Победы (без разделения оной на «нравственную» и «материальную») давно стало частью русской культуры и русской ментальности. Поэтому нападки на историков Л. Г. Бескровного и Н. Ф. Гарнича, отчасти – на П. А. Жилина и др., пытавшихся доказать поворотное значение Бородина для хода всей военной кампании 1812 г. или, по крайней мере, факт военной победы русских при Бородине, не вполне корректны в культурном контексте. Любая великая нация – а русские и французы, несомненно, принадлежат к числу великих наций – создавала (и вправе иметь) свои исторические предания (легенды, мифы), степень достоверности которых не поддается рациональному осмыслению. Так, во Франции на протяжении последних двух столетий сохраняется предание о «непобедимом» Наполеоне, выигравшем все сражения и войны, но погубленном суровой русской зимой, а также коварством бывших союзников и собственного окружения. Колыбелью этого предания стали шедевральные апокрифы обожателей Наполеона – французского графа Э.-О. Лас-Каза, [33] ирландского врача Б. О’Мира [34] и мн. др. Русским историческим преданием, более локальным и скромным по содержанию, и в то же время – более реалистичным, стало Бородино. Оно нашло отражение в русских военных мемуарах, в стихотворении М. Ю. Лермонтова «Бородино», в романе Л. Н. Толстого «Война и мир», в трудах ряда отечественных историков. Троицкий мог бы, конечно, выступить в роли ниспровергателя «мифа». Но он сам отказался от такой роли, заявив: «Бородино – национальная гордость России, символ ее непобедимости, один из самых знаменитых и дорогих нам памятников русской воинской славы». [35] Уместно ли после слов о «непобедимости» и «воинской славе» России, добытых в Бородинском сражении, обосновывать тезис о военной (тактической и стратегической) победе Наполеона?
33
См.: Las Cases E. M'emorial de St.-H'el`ene (любое изд.).
34
См.: О’Мира Б. Голос с острова Святой Елены: Воспоминания. – М., 2004.
35
Троицкий Н. А. Указ. соч. – С. 181.