Неделя холодных отношений
Шрифт:
И снова – молчаливая голова Глеба, опущенный к шее подбородок, закрытые веки, кривые от холода губы.
Силы из мальчишеских рук, те самые силы, что имелись до этого момента в тех руках соответственно совсем не мужскому возрасту, ушли. Воротник отцовской куртки опять начал выскальзывать из окоченевших Сашкиных пальцев.
Со страшной злостью Сашка бухнул собственную голову в холод воды.
Схватил там зубами воротник, секунды передышки стали для его рук спасением, сразу же удалось просунуть приготовленный
Ещё две секунды – и получился узел ремня на тонком конце осиновой дубины, ещё мгновение – и Сашка в непонятном своей неосознанностью прыжке назад, от полыньи, отскочил от края льда, от мрачной холодной темноты, и потянул, вцепившись в палку, за собой Глеба.
Голова и безжизненные плечи появились надо льдом.
Упираясь башмаками в надёжную уже всего лишь в нескольких метрах от полыньи снежную поверхность Сашка, ревя и размазывая по лицу горячие слёзы и прилипшие к щекам мелкие хрупкие льдинки, тащил за собой отца.
Куртка Глеба задралась о край сильно окровавленного в том месте льда, его ноги в тяжеленных, намокших башмаках всё никак не поднимались из воды.
Сашка из последних сил дёргал спасительно длинную палку.
– Давай, давай же…!
Выволок.
Лежит, неподвижное лицо в маске множества налипших на ресницы, на веки снежинок.
И опять…. Откуда мог знать он, сын капитана Глеба Никитина, что именно сейчас не стоит бросаться с тоской и сопливыми вскриками на грудь к отцу, а необходимо просто тащить его, в петле на поясе, на верёвке, на неуклюжей осиновой палке, по снегу, мокрого, к берегу, к берегу…?!
Примерно сто метров, под ногами ещё даже не береговой песок.
Рывок за рывком, края башмаков – в твёрдый наст…
Вдруг за спиной стало тяжелее.
Сашка оглянулся.
Весь в снежном крошеве, с закрытыми глазами, страшный мокрыми морозными волосами и безобразно сдвинутой вперёд, на шею, изорванной курткой, капитан Глеб, привязанный к палке, упираясь и скользя по льду скрюченными окровавленными пальцами, молча пытался встать на колени.
Падал и пытался…
– Папа!
Вот когда пригодились объятья и слёзы!
Глеб опять упал лицом в снег, его рвало простой водой, плечи дрожали от судорог.
– Па! Что делать?! Как ты?!
Снежно-кровавой рукой покачал перед глазами сына.
– Туда.… Развяжи…
И снова Глеб скорчился в приступе тяжёлого хриплого кашля.
– Что? Па, поднять тебя, да?
– Сними…, развяжи…
Сашка суетливо, рывком, оправил куртку отца, наугад просовывая руки, раздёрнул там почему-то неудобный ремень, опомнился, метнулся к палке, сломал ноготь, развязал узел и вытащил ремень, уже свободный, из-под Глеба.
– Помоги…
Подставить правильно плечо с первого раза у Сашки не получилось, и Глеб, пытаясь
– Ближе встань…. Да, так.
За шиворот Сашке с отцовского рукава сразу же потекла холодная вода.
– Не спеши….
Первые совместные шаги, хриплое дыхание.
Правая рука – на плече сына.
Через шаг капитан Глеб останавливался и отхаркивал в сторону горькую воду.
На обрыве Сашка протянул отцу ремень.
– Давай, я первый, а ты цепляйся…. Если что – ползи. Так быстрей поднимемся…
– Погоди, не спеши…
После обрыва Глеб не удержался на слабых ногах и ненадолго опустился на колени. Встал.
– Не, руки больше не надо…. Теперь всё в норме…. Пошли.
Сашка медленно брёл рядом, молчал, не понимая, что они будут делать дальше.
У костра капитан Глеб криво улыбнулся огню, протянул вперёд трясущиеся руки.
– Молодец, сын. С меня пиво….
После этих отцовских слов всё вокруг них вдруг стало очень стремительным.
– Раздевайся.
– Зачем?
– Быстро! Не трепись лишка… Нижнее бельё – мне. Носки, майку, свитер. Шапку тоже. Свою куртку и прочее – на себя, и занимайся костром. Прыгай вокруг него, все приготовленные дрова – в огонь.
– Трусы тоже тебе?
– Да! Живо! Моя температура уже минус пятьдесят!
Сашка, суетливо отвернувшись и незаметно счастливо улыбаясь и вытирая слёзы, поочерёдно швырял назад, через плечо, тёплую своим телом одёжку.
С трудом распрямляя закостеневшие пальцы, капитан Глеб скинул с себя мрачно хлюпающие куртку и комбинезон, чавкнувший водой тельник. Присел на широкий корень у самого костра, попробовал было развязывать мокрые, закисшие шнурки, рванул их по очереди ножом, потом, упираясь один в один, сбросил на снег тяжёлые ботинки.
Натянул на себя тесную одежду сына.
– Всё. Я побежал.
– Па, ты куда?! Ты же слабый! Упадёшь же! И босиком?!
– Был слабый…. И не босиком, а в носках. Почисти после всего этого рыбу. Пока мёрзлая, чешуя легко отходит. Сделаешь, крикнешь мне…. Подбери ещё под обрывом палку, на которой ты меня буксировал, приспособь её пониже и покрепче над огнём, развесь на ней мои шмотки. Скоро они понадобятся мне сухими и горячими.
– А…
Сашка попробовал что-то спросить, подняв руку.
Глеб озабоченно перебил сына.
– Балбес. Это я про себя…. Позабыл. На воду ведь всегда нужно с развязанными башмаками идти, чтобы быстрее и удобней скидывать, если что. Ух, я и балбесище…!
Трещали кусты, орал фрагментами патриотические песни, нарезая широкие круги вокруг костра, капитан Глеб.
На пятом круге он свернул ближе, прыгнул на секунду к огню.
– Позабыл – ставь, кипяти питьевую воду во всех банках, какие имеются!