Неделя колдовства
Шрифт:
"Я, похоже, скоро на самом деле с ума сойду!
– с досадой подумала Милка, отодвинула тарелку с недоеденным омлетом и вылезла из-за стола.
– Или это какой-то фокус, или я не знаю что! Или... или... действительно - колдовство. Только этого мне и не хватало!"
– Ба, спасибо, я пошла, - Милка прошла в прихожую и сняла с крючка тёплую куртку.
"Ещё ведь с грязной одеждой надо будет разобраться, - подумала она, - незаметно отчистить её... Сплошные проблемы!"
–
– спросила бабушка, выходя из своей комнаты.
– На улице тепло, не боишься изжариться в этой куртке?
– Мне она просто больше нравится, она... наряднее. Пока, бабуль!
– и Милка быстренько вышмыгнула из квартиры.
Милка очень расстроилась бы, если бы могла увидеть, как бабушка прошла в её комнату, постояла, озираясь по сторонам, потом подошла к её шкафу для одежды, нагнулась и вытащила мешок для сменной обуви, куда Милка запихнула свою джинсовую курточку. Бабушка порылась в мешке, достала курточку и исследовала её карманы. Увидев мешочек из-под семечек, бабушка нахмурилась и несколько минут задумчиво смотрела в окно. Потом она положила мешочек обратно в карман джинсовки, свернула её потуже, убрала в мешок для сменки и затолкала его под шкаф. Теперь всё выглядело так, словно никто к мешку для сменной обуви и не прикасался, кроме Милки.
Выйдя из комнаты внучки, бабушка села за стол в кухне, достала свой мобильник - подарок сына, Милкиного папы - и, пристально вглядываясь в экранчик через очки, набрала некий номер. Когда ей ответили, бабушка выпрямилась на стуле и тихо, но отчётливо сказала:
– Лысый, бей тревогу! Дело плохо, надо срочно доложить СтаршОму...
***
Светка топталась у дверей класса. Увидев Милку, Светка подбежала к подружке и крепко-крепко обняла её, словно не надеялась увидеть её сегодня живой и здоровой.
– Обнимашки!
– завопил на весь коридор Димка Шестопёров, выскакивая из-за угла, и состроил "умилительную" гримасу.
– Чмоки-чмоки! Сюси-пуси! Девчонки в своём репертуаре, гы-гы-гы!
– Заткнись, дурак!
– рявкнула на него Милка, и Димка, хохоча во всё горло, скрылся за дверью классного кабинета.
– Отпусти, ты чего?
– Милка отпихнула Светку.
– Со мной всё в порядке! Ты сама-то как? Родители твои не узнали, что тебя ночью дома не было?
– Не, не узнали, спали, как медведи в берлоге. А я... Мне... плохо!
– Светка шмыгнула носом.
– Теперь мне страшный сон приснился...
– Честно?!
– Милка прислонилась к стене, испугавшись, что вот сейчас, сию же минуту, она упадёт в обморок.
– Честнее не бывает, - Светка всхлипнула.
– Такой ужас, что я...
Зазвенел звонок.
– После расскажешь, - пробормотала Милка, отлепилась от стенки и, еле передвигая вдруг ставшие ватными ноги, пошла в класс.
Светка, вздыхая и сморкаясь в платочек, поплелась за
"Ладно... я вам ещё покажу!", - неизвестно к кому обращаясь, подумала Милка и усилием воли сосредоточилась на теме урока по русскому языку.
***
Ни на одной переменке им со Светкой так и не удалось толком поговорить. Мешал шум, отвлекала беготня ребят в рекреации, и вообще - слишком много посторонних ушей было рядом. А шушукаться во время уроков было бы просто глупо - подружек рассадили бы по разным партам, и все дела. Так что пришлось им терпеть до окончания занятий.
Матюшкины сегодня вели себя на удивление тихо. Вася сиял улыбками по-прежнему, но помалкивал и, похоже, избегал Милку, шушукался о чём-то то со своей сестрицей, то с мальчишками. Настя перестала таскаться за Димкой Шестопёровым по пятам, но холодно сверкающие линзы её очков неизменно поворачивались в его сторону, что бы Димка ни вытворял на уроках или на переменках. Ни к кому другому в классе застенчивая Настюха никакого интереса не проявляла. И, похоже, её совершенно не беспокоил тот факт, что никто, кроме родного брата, с ней не общается. Прочие ребята вели себя, как всегда - шумели в перерывах и шуршали тетрадными листами и страницами учебников на уроках.
Когда отзвенел последний на сегодняшний день звонок, Милка и Светка, не сговариваясь, быстрым ходом направились в тот двор, где вчера обсуждали свои грандиозные планы по слежке за всеми "подозрительными лицами" - за членами семьи Матюшкиных и за Милкиной бабушкой.
Усевшись на уже знакомую скамейку, Милка положила рядом с собой тёплую куртку (она действительно в ней едва не зажарилась!) и приготовилась слушать.
– Ой, Милка, - так начала Светка, вздрагивая и нервно оглядываясь по сторонам, - это был самый настоящий кошмар!..
По словам Светки, приснилось ей вот что.
Тёмная комната. Запущенная донельзя - с потолка свисала паутина, во всех углах валялись какие-то изношенные рваные вещи, ржавые вёдра, поломанные лопаты и грабли... Словом, не комната, а настоящий сарай. Но посреди этой комнаты-сарая стояла кровать. Обычная кровать, накрытая старым покрывалом. Прямо на покрывале лежал - в верхней одежде и в сапогах!
– какой-то мужик...
– Не Матюшкин-старший?
– перебила Светку Милка.
– Нет, - Светка мотнула головой.
– Точно, не Матюшкин. Не похож ни капельки - огромного роста и, Милка, совершенно, то есть, абсолютно лысый. И с большущей бородой при этом. Не перебивай!
– Не буду, извини. А дальше?
– Милка заёрзала на скамейке.
– А дальше...
А дальше - в Светкином сне мужик вдруг завертел головой во все стороны, словно пытался высмотреть в углах комнаты, похожей на сарай, что-то очень важное. Или как будто хотел Светку разглядеть!