Недетские игры
Шрифт:
– Старая падла, конечно, какой же ещё? – невозмутимо ответила хозяйка и только снисходительно улыбнулась через плечо, когда я громко рассмеялась. – Сыру в салат добавить?
– Добавить, – кивнула я, расставляя приборы. Возможно, соглашаться было не очень красиво с моей стороны, но, во-первых, Полина Ивановна сама предложила, а во-вторых, она не была похожа на человека, которого можно заподозрить в том, что он станет делать что-либо исключительно из вежливости.
– Вот и славно. А после салатика – тортик, – она подмигнула, извлекая
– Угу, – я сглотнула и пожалела о том, что согласилась на салат, на сыр и на всё остальное. Надо было сразу с торта начинать, все рецепторы взбунтовались только от вида этого кулинарного шедевра, рот наполнился слюной, а мозг попытался вспомнить, когда в последний раз мы с ним ели нечто настолько прекрасное. Кажется, никогда – сладкое в Башне Одиночества было под строжайшим запретом.
– Полина Ивановна, – спросила я, когда мы, сидя за круглым столом, обедали страшно вкусным салатом, – а вот эти фотографии на стенах – это просто красивые люди, или вы их всех знаете?
Женщина задумчиво огляделась и грустно ответила:
– Правильнее будет сказать, знала. Потому что большинство из них дали дуба физически, а остальные – метафизически, так сказать…
– Это как?
– А вот так, – она вдруг нахмурилась и посмотрела на меня так, что сразу стало понятно: вопросов на эту тему лучше не задавать. – Я их всех похоронила. Для себя.
Полина Ивановна отодвинула от себя тарелку и вышла из-за стола в кухонную зону, чтобы приготовить нам кофе. От моей помощи женщина отказалась, поэтому я, чтобы чем-то себя занять, не подходя при этом к стопке опасных книг у кровати, принялась рассматривать покойников физических и метафизических.
Вот женщина с лицом, закрашенным белой краской, с кровавыми губами, нарисованными бровями и глазами прозрачными, как вода в весеннем ручье. Вот мужчина с маленькой девочкой на руках. Снова та же женщина, только уже на черно-белом фото. Девочка лет шести держит на руках симпатичного мальчугана, умилительно похожего на бурундука. Групповой снимок молодых мужчин. Каждому не больше двадцати-двадцати двух. Они одеты в одинаковые белые костюмы, широкополые шляпы держат в руках. Я наклонилась ближе, чтобы рассмотреть крайнего справа парня, отдалённо напомнившего мне кого-то. Сходство было прямо на поверхности, и вместе с тем никак не удавалось поймать его и понять, на кого этот человек похож.
– Я в кофе немного коньяку добавила, Оля, – сообщила Полина Ивановна, вручая мне мою чашечку. – Ты не против?
– Не-а, спасибо, – я растерянно отхлебнула, продолжая рассматривать породистое условно знакомое лицо, и закашлялась, когда кофе обжёг коньячным вкусом пищевод. Щедрая хозяйка явно перепутала пропорции, потому что это был не кофе с коньяком, а коньяк, в который чуть-чуть добавили кофе. Для аромату, так сказать.
– Не
– Самое то, – прохрипела я, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
– Ну и славно. Что ты тут рассматриваешь? – Полина Ивановна пальцем подцепила рамочку с групповым снимком и протянула задумчиво:
– А… главы Фамилий… Давно это было, сейчас белое не носят почти. Да и вообще, нынешняя мода, откровенно говоря, как-то не в моём вкусе…
Меня как обухом по голове стукнули. Вот. Вот он, тот сапёр, который может провести меня по заминированной местности запутанного устоя жизни Детского корпуса. И если правильно задавать вопросы, эта славная женщина, которую совершенно неоправданно так боится Зверь и компания, может стать моим самым главным помощником в вопросе выживания.
– Полина Ивановна, – несмело обратилась я. – Скажите, а сколько вам лет?
– Женщинам таких вопросов не задают, – немедленно ответила она. – И вообще, если исчислять, например, в световых годах, я значительно моложе.
– Я не к тому, – смутилась я. – Я хотела спросить, вы же давно в Корпусе живёте?
– Так родилась я здесь… Бросай ты это старьё, – небрежным жестом она перевернула недорассмотренный снимок лицом к стене. – Пошли-ка лучше еще дёрнем… по кофейку, а? Я тебе и тортика кусочек положила.
Я окинула голодным взглядом шоколад со взбитыми сливками и тяжело вздохнула – кусочек был действительно очень маленьким.
– Много сладкого тебе никак нельзя, – правильно расценила мой скептический взгляд хозяйка и своим заявлением заставила меня незаметно под столом ощупать свой живот и бедра. Может, прав был Сашка, наложив вето на десерт? Может, у меня лишний вес?
Однако мысли о лишних, вполне возможно, метафизических килограммах, аппетит мне не испортили, и торт, свистнув, исчез в мгновение ока.
Как говорит Лёшка: «И не напилась, и не наелась. Только во рту намусорила».
Отхлебнув из чашечки коньячно-кофейной смеси, я передёрнула плечами и спросила:
– А про нынешних глав Фамилий вы знаете?
Полина Ивановна брезгливо скривила губы, бросила на меня укоризненный взгляд и покачала головой, переведя взор в свою кружку:
– Фу, кофе здесь явно лишний! – неспешно прошла в кухонную зону, и я уже было решила, что она не станет отвечать, просто проигнорировав мой вопрос, когда она заговорила, хлопая дверцами кухонных шкафчиков:
– Про нынешних-то? Само собой… Мелочь пузатая, все как один. Гонору много, а пипиской до настоящего мужика почти никто не дорос… Да куда ж я тебя засунула?
Я подошла к хозяйке и подала ей широкий бокал для коньяка, светивший пузатым боком с верхней полки пенала.
– Ага, вот ты где!.. Про нынешних-то и сказать нечего, – продолжила она, возвращаясь в жилую зону. – Измельчал мужик, что ни говори. Фактически весь измельчал… А тебе зачем? Ты за кем записана?
Я погрустнела.