Недетские забавы

Ада Зэль

— Вот так все будет! Потом он тебя нагнет и трахнет. Ты даже пискнуть не успеешь, тем более, склонить тебя к поцелую не такая уж и сложная задача. Как мы выяснили только что.

Я отхожу в сторону от слов мужчины. «Какой же он ублюдок.»

— Ненавижу! — я не отдаю отчет действиям, просто с размаху влепляю пощечину.

— Ты мерзкий тип, зачем это делаешь? Я только начала к тебе относиться более или менее сносно, думала, мы даже ладим. А ты все портишь! Думаешь, я какая-то проститутка? Подстилка? Так это твой план. Ты захотел, чтобы я втерлась в доверие,

чтобы я шпионила, чтобы я что?..

Слезы уже ручьем стекают по моим щекам, безжалостно стирая все мое самообладание.

Павел засовывает руки в карманы и молчит, наблюдая за моей истерикой.

— А знаешь что? Пусть будет так, как ты говоришь! Пусть Игнат меня сегодня трогает, целует, — я не знаю, зачем все это говорю, но когда замечаю яростный блеск в глазах Павла, понимаю, что зря.

Я выбегаю в коридор и хватаю пальто, наспех накидывая его на плечи. Слезы продолжают течь, застилая обзор перед глазами.

— Остановись! — Павел кричит мне вслед.

— Пошел к черту!

Я бегу по тропинке в сторону ворот.

— Сейчас же, остановись!

Но я не слушаю, продолжая бежать.

***

Я прибываю на вечеринку одна — не хотелось никого видеть. Ни водителя Федулова, ни Минаева. Хочется скорее осмотреться, выпить пару бокалов, успокоить нервы и уехать домой. К Леше.

То, что я предательница, осознавать тяжело. Но именно так себя и ощущаю, ведь я не оттолкнула мужчину, не дала отпор, а наслаждалась его ласками. Мне нравилось, как Павел меня целовал. Да, это неправильно, но в моменте я не могла отказать себе в удовольствии. Никогда в жизни не поверила бы, что буду наслаждаться губами Федулова, а вот как жизнь иногда все поворачивает. Стоишь и сгораешь от желания в руках врага. В плену губ человека, которого ненавидишь.

Телефон уже в сотый раз разрывается от настойчивых звонков мужчин. Минаев звонил и спрашивал что произошло; почему я отказалась ехать с ним. Федулов зачем-то названивал и угрожал сообщениями, что открутит мне голову, если я не возьму трубку сейчас же. А мне плевать, что он там собирается делать. Не хочу его видеть и слышать.

В очередной раз поднимаю телефон и вижу пропущенный от Минаева. Здравая часть меня понимает, что мужчина не виноват, и нужно ему ответить.

— Игнат, еще раз здравствуй, прости, у меня поменялись планы, поэтому я уже тут, на месте, — продолжаю врать, намеренно переходя на «ты», чтобы расположить мужчину.

— Ничего страшного, я уже подъезжаю к усадьбе Мишурова, скоро буду на месте. Хотя, на самом деле, страшное есть, я ужасно расстроен, что не смог пообщаться с тобой до вечеринки в более комфортной атмосфере. Сейчас будет много народу и шума, но ничего. Надеюсь, ты позволишь отвезти тебя домой обратно, — голос мужчины сдержан, он также обращается на «ты», молча принимая правила игры.

Игнат отлично управляется со своими эмоциями; умеет сглаживать углы. Я уверена: он был в момент неприятно удивлен, что не удалось меня забрать, но напрягать своим недовольством не стал. Отличная выдержка.

— Я пока

пойду и поздороваюсь с Дмитрием Львовичем, увидимся, — скидываю вызов и убираю телефон обратно в сумочку прежде, чем он опять начнет разрываться от настойчивых звонков и сообщений Федулова.

Как называется состояние, когда ты одинаково зол и взволнован? Внутренний конфликт? Скорее всего, так оно и есть. Как еще можно охарактеризовать то, что я ужасно злюсь на Павла, но одновременно же ужасно хочу еще раз почувствовать его губы на моих.

Откинув все возбуждающие и одновременно упрекающие мысли, я направляюсь в сторону гостей, которые с шумом располагаются вокруг зоны барбекю.

Дмитрий Львович первый замечает меня и, махнув рукой, приветливо подзывает к себе. Он представляет меня всем гостям, как делового партнера, это крайне ответственно.

Спустя пятнадцать минут Игнат так и не появляется, потому я решаю устроить самостоятельную экскурсию по особняку, заодно осмотреться и понять, где что находится.

На кухне стоят двое мужчин, довольно возрастные, лет по шестьдесят. Они активно что-то обсуждают, потягивают коньяк и выкуривают одну сигару на двоих, передавая по очереди друг другу. Ничего интересного в их разговоре не слышу, потому решаю оставаться незаметной и идти дальше.

Но вдруг краем уха ловлю, как один из них произносит фамилию Павла. Тело тут же замирает и принимает затаившуюся стойку. Я, скрывшись за углом и, как мышка, не дыша, подслушиваю разговор:

— Федулову дадут срок, я тебя уверяю. Ткач не оставит это дело выигранным. Он его закроет.

— Ты так уверен в этом? Ткач сдает позиции, я слышал, что его завод разваливается на части, рабочие бастуют. А Федулов молодой, юркий, перспективный. Ткачу нужен такой союзник, зачем его закрывать?

— Потому что Ткач не терпит конкуренции ни в каком ее виде, и ты это знаешь и без меня. Федулов представляет угрозу, вылез, как черт из табакерки, и быстро начал разрастаться. Кому это понравится, Мих?

— Да я хуй знает, Серег, но нельзя Федулова убирать. Жопой чую, что он еще всех нагнет. Парнишка из детдома, другие там правила жизни. Будет мстить. И тебе, кстати, тоже прилетит.

— А мне то за че? — мужчина гортанно ржет.

— Еще скажи, что наркоту Ткач не через тебя заказывал.

— Тихо ты, придурок. Еще громче скажи это, — мужчина зло скалится и грубо стукает бокалом о мраморную столешницу.

— Ну так ты тупые вопросы не задавай. Ткач тоже твою жопу прикрывать не будет, и сольет в первую очередь.

— Ткач — не крыса, зря ты так.

— А я и не говорю, что крыса, но и спасать тебя не будет. Каждый сам за себя.

— Все, завязывай, заебал нагнетать.

Я понимаю, что услышала и так слишком много, чтобы продолжать здесь прятаться. Нужно срочно уходить.

Я аккуратно пячусь назад, но в ту же секунду спиной упираюсь в чье-то тело.

— Подслушивала? — насмешливый голос Игната проникает в мое сознание.

Даже не знаю, радоваться или плакать, что за подслушиванием меня обнаружил именно он.