Недетские забавы
Шрифт:
— Потому что боялся, Алис. Что ты отвергнешь, что буду тебе не нужен. Это бы убило меня. Проще было задевать тебя каждый день, но лишь бы рядом была. Пацанская любовь, — кротко улыбается.
Целует, крепко сжимая щеки в своих руках. Ласкает языком мой, погружаясь все глубже, захватывая в плен мой вздох. Я тону в ощущениях, мне очень хорошо и горячо. Отвечаю ему с такой же страстью и отдачей, он должен понимать — сейчас я его не оттолкну.
— Черт, маленькая, мы так не доедем до дома. Давай потерпим, — кивает головой в сторону водителя. Да, секс при людях безусловно интересное занятие, но не уверена, что готова на такой отчаянный
— Просто знай, что ничто в этом мире не изменит мое отношение к тебе, — коротко целует, остужая пыл, — Ты всегда была здесь и здесь останешься до конца моих дней.
Паша прикладывает мою руку к своей груди, и я отчетливо слышу как рвано бьется его сердце. Оно бьется для меня.
Заходим в дом, он мне ужасно не нравится. Несмотря на то, что здесь были сладкие моменты с любимым мужчиной, плохого здесь было больше. Придирчиво осматриваю помещение, чувствую холод, хотя в камине горят поленья.
— Тебе здесь не нравится больше? — обнимает со спины, скрещивая руки на моей груди. Прикладывается губами к затылку.
— Он мне никогда не нравился. Ты насильно меня сюда привез, в нас стреляли, тут я напилась впервые, отсюда и ушла, оставив тебя на мушке, — перечисляю весь кошмар, который пришлось пережить, и не верю. Еще несколько месяцев назад моя жизнь была абсолютно спокойной и размеренной. Дом, работа, дом.
И в ней не было Павла Федулова.
— Если хочешь, я продам его. Купим что-нибудь другое, — он и правду готов для меня сделать все. Он марионетка в моих руках, а не я. Почему я раньше этого не замечала?
Но пользоваться этим я не буду.
— Сейчас я хочу, чтобы ты меня трахнул, — разворачиваюсь к нему, смотрю четко в глаза, замечая как расширяются его зрачки от возбуждения, — Без прелюдии.
Мне нужно, чтобы он выбил из меня всю дурь и плохое. Хочу, чтобы укрыл своим телом и запахом. Только он и я.
Отхожу на два шага назад, пытается схватить за руку, но я прикладываю палец к губам. Не торопись, родной.
Медленно снимаю кофту и спускаю лямки бюстгальтера, позволяя держаться груди только за счет чашечек. Кладу палец в рот, смачивая его в слюне, и веду по стоячему соску, потерявшемуся за плотной тканью лифа. Ловлю взгляд мужчины, он уже еле контролирует себя. Аккуратно расстегиваю пуговицу на джинсах, приспускаю их с талии, оставляя торчать кружево трусиков из-под денима.
— Ты хулиганка, Алиса, — смеется.
Преодолевает расстояние за секунду, подхватывая меня на руки. Прижимает спиной к стене, чувствую нежной кожей шершавую поверхность, но ощущения только обостряются. Срывает джинсы, оставляя трусы на месте. Сам приспускает свои брюки и боксеры, обнажая стоячий член. Беру плоть аккуратно в руку, размазывая смазку по всей длине, стонет мне в шею, толкаясь вперед.
— Паш, возьми меня.
Тормоза рвет, сдергивает кружево и отбрасывает в сторону, врываясь жестким толчком внутрь. Пальцы на ногах сжимаются, кричу, так невыносимо хорошо. Он насаживает меня на себя, лопатки трутся о стену, оставляя следы и царапины, спускаю правую чашечку лифа, хватая себя за грудь. Жесткая ласка поддает огня. Паша ловит зубами сосок, прикусывает. И меня уносит. Мякну как кукла в его руках, продолжая громко стонать. Он вколачивается в мою нежную плоть,шлепки от нашего порыва слышны на весь дом. Еще секунда и сорвусь.
—
Его долго уговаривать не нужно, спускает внутрь, держа меня на руках. Я бьюсь почти в конвульсиях, ловя ртом воздух.
От переизбытка эмоций слезы срываются вниз.
— Я сделал больно? — Паша взволнованно приподнимает мою голову.
— Нет.Ты сделал чертовски хорошо. Никогда меня больше не отпускай.
— Не отпущу. Клянусь.
Обнимаю его мощный торс, укладывая голову на плече. Я хочу семью с этим мужчиной, хочу быть только с ним и любить только его. Но впереди остались неразрешенные вопросы. И чем быстрее мы их решим, тем быстрее сможем построить настоящую семью. Без криминала и опасности.
Глава 45.
Наши дни.
— Паш, я переживаю. Ты уверен, что все под контролем? — завязываю мужчине галстук, приглаживая накрахмаленный воротник рубашки.
— Алис, у нас с Кристенко определенные договоренности были. Все окей, — он целует мою ладонь, успокаивая.
Тяжело вздыхаю, отходя к окну. Сердце тревожно бьется, но оно в целом давно так бьется. Все, что касается этого мужчины — сказывается тревожностью. Я просто боюсь, что снова пойдет все по одному месту, и я останусь одна. Дело не в страхе одиночества, а в страхе остаться без него. Любовь с каждым днем все больше и дальше прорастает во мне, смотрю на него украдкой и понимаю, что мой. То, как он застегивает пальто, сбрызгивает затылок парфюмом, сводит брови к переносице, приглаживает волосы — все это вызывает ярчайшую волну желания.
— Маленькая, я больше ни на день не оставлю тебя одну, — обнимает меня за талию, окутывая ароматом, — Землю выгрызу, но из суда выйду полностью оправданным. Главное жди меня. Хорошо?
Он утыкается своим прохладным носом в изгиб моей шеи, оставляя дорожку коротких поцелуев.
— Куда я денусь. Как гвоздями к тебе приколочена.
— Звучит так, словно я насильно тебя привязал, — на лбу пролегает глубокая морщинка. Смеюсь.
Если бы насильно, я бы так не ластилась к нему. Нет, тут только все по-любви, и он это прекрасно знает.
— Люблю тебя, — целую в губы, сжимая его руку в жесте поддержки.
Смотрит так, что колени трясутся. Слов не говорит, но по взгляду и эмоциям все понятно. Взаимно.
Федулов уходит, оставляя меня одну. Ладно, почти одну. Рядом Кингстон, а за входной дверью охрана, но ребята такие бесшумные, что я даже про них порой забываю. Тем более им не положено разговаривать. Уже месяц мы живем в квартире в центре города. Я так была счастлива, что мы покинули тот дом. Я не знаю, продал ли Паша его, или он остался в его владении. Главное, что мне не придется там жить. Каждый метр Федуловской дачи напоминал о тяжелых моментах, с которыми пришлось столкнуться.
И есть еще кое-что, о чем не знает Паша. Я боюсь ему сказать. Знаю, что откладывать нет смысла — мое молчание может ранить его, но найти силы в себе не могу. Вдруг он не готов, вдруг не примет. Это меня он любит, но мы никогда не говорили о нас, как о традиционной семье. Никогда не обсуждали эту тему, да и времени не было особо. А сейчас, когда нас уже трое — все изменилось.
Смотрю на тест, прикладывая руку к животу, и не могу поверить, что там наш ребенок. Мой и Паши. Двоих, выросших в детском доме. И я точно знаю, что дам всю свою любовь и нежность этому малышу, но Паша... Слишком сложно.