Недоброе утро Терентия
Шрифт:
Я — тоже спешился. Приготовил пулемет. Смотрю по сторонам! Вдруг какая тварь прошмыгнет мимо БТР? Так я тут! С предохранителя снял я пулемет, перехватил его поудобнее! Зыркаю глазами кругом. Нервы пошаливают. Так-то каждый раз, пальцем проверяю рычажок... Алтай на броню вылез. Автомат из рук не выпускает. Присел — приложил оружие к плечу. Шарит глазами по сторонам! Толян — тоже автомат приготовил. Только из-за руля вылазить не стал. И машину не глушит. Все на стреме! Вий так нас научил, чтобы по-военному все было.
Махал-Махалыч ковырялся в замке топливоприемного люка, что был у резервуара. Толян держал
Лучи стремившегося в зенит солнца, казалось играли в свои таинственные игры среди темных углов и провалов разрушенного квартала. Они, то и дело посылали в глаза яркие блики, заставляя меня щуриться и прятать взгляд. Марево, от раскаленных под этими лучами поверхностей, поднималось выше и выше над асфальтом. Медленно и плавно, оно ползло вверх, будто это были ожившие призраки, созданные из плотного воздуха...
Ррррах! Рев пушки БТР — вырвал меня из этого оцепенения. Словно во сне, я увидел медленно приближающуюся реку из серых тел!
КПВТ на башне бронетранспортера ревел снова и снова. Я направил пулемет в сторону живой волны из гадин и выжал спуск. Пулемет вывалил на толпу град пуль, сопровождая это немалым снопом огня и жестким, тяжелым стаккато. Конечно ему было далеко до пушки на БТР, однако он с лихвой перекрывал выстрелы из автоматов Толяна и Алтая. Я враз, выпустил по врагу почти половину ленты, и уже сместившись ближе к кабине нашего грузовика, сделал еще несколько очередей. Отличная машинка этот пулемет! Жесткий, необузданный, но в тоже время послушный зверь! Смертоносный и неутомимый! Я еще и еще выжимал спуск и с наслаждением наблюдал, как валится эта шушера буквально десятками!
Кажется, совместными усилиями, мы неплохо так проредили гадье поголовье! Твари разбились на мелкие группки и многие из них принялись жрать павших сородичей, совершенно позабыв про нас. Лишь только жалкие кучки все продолжали переть на нас, тут-же валясь от града пуль. Я сменил короб пулемета на полный. Выстрелялся... Пулемет на башне стих, Алтай споро нырнул в нутро броневика. Вий высунулся из люка и замахал нам руками. Это значило, что Махал-Махалыч уже на борту и нам пора уходить. Солярки стало быть, здесь не было...
Мы ехали по пустынным улицам, где скорее всего раньше горели яркие огни и звучала музыка. Теперь остались только разрушенные дома, обвалившиеся стены и разбитые окна. Мимо нас медленно проплывали парки и скверы, некогда ухоженные и красивые, а теперь заросшие травой и опустевшие. Вместо смеха и радостных голосов детей, мы слышали лишь тишину и грустный шорох ветра. Это было печальное зрелище.
Мы продолжали ехать, надеясь на то, что на следующей станции мы все-таки найдем необходимое топливо, но не
Последних тварей, что кинулись нас преследовать, мы достреляли сразу, только выдвинулись от этой площади к следующей заправочной. Я просто высунулся в открытую дверь из кабины грузовика и несколькими длинными очередями — снес всех, кто оказался на линии огня. Остальные, те кто уцелел, — решили не высовываться, или удовлетворились своими павшими сородичами. Осталось пожелать им только «приятного аппетита». Пусть жрут! Меньше убоины будет валяться по городу и медленно тлеть, распространяя вокруг гадкое зловоние своих мерзких, уродливых тел.
Еще несколько дострелял Алтай. Вот кому автомат в руку! Парень ловко выбрался на броню и на ходу, бил, буквально навскидку, посылая в каждую тварь короткую очередь и только успевая переносить ствол с цели на цель. КПВТ при этом молчал. Видимо цели находились вне сектора его огня, а может быть, Вий просто не захотел тратить на остатки тварей заряды.
Еще три квартала мы преодолели. Мы ползли мимо разбитых витрин магазинов, перелазили насыпы из битого кирпича, объезжали крупные бетонные обломки и блоки. Медленно пробивались сквозь преградившие дорогу, искорёженные остовы автомобилей и расталкивали их мощным носом бронетранспортера. Как много их. Даже, наверное, больше чем было в Славном! Разные. Большие и маленькие, легковые и грузовые, автобусы и троллейбусы. Красные, желтые, синие! Всех марок и моделей. Всех цветов и оттенков. Многие были уже полностью покрытые ржавчиной. Оставленные и забытые своими хозяевами, обреченные медленно умирать среди руин, вместе с этим городом...
Впереди было озеро. Небольшое озерцо, прямо в центре города! Ровная, зеркальная гладь синего лазурного покрывала, по которой периодически пробегала задорная рябь, потревоженной порывами ветра воды. Выглядело это просто фантастически! Я — то привык, что водоемы, всегда за поселками. А — тут, прямо среди домов! На небольшом плато. Окольцованная бетонными плитами и асфальтом, с редкими, уцелевшими деревцами и песчаным пляжем. От воды веяло прохладой, свежестью и мне ужасно захотелось окунуться! Смыть с себя усталость нескольких дней и грязь, что казалось, уже въелась в мою кожу. Но...
Заметил, что рябь на поверхности, не уходит даже после того, как ветер стихает. Замирает воздух, а она не успокаивается! Будто сидит там кто-то и воду эту трясет. Вибрирует. А мож и сидит?.. Точно, ведь вон, — монголы говорили, что гадины в реке сидели! Прятались там. Враз мне искупаться перехотелось в озере этом! Я Толяна толкнул, предупредил, что может там быть. Он кивнул, да сказал, что надо мужикам будет сообщить сразу, как у станции тормознем. Чтобы мы на обратном пути, по другой дороге поехали. Ну их нахрен этих водяных! Вдруг там их кодло целое? Осиное гнездо разворошить. Такое... А пока не вылазят, сидят там смирно, и то — хорошо!