Недолгий век зеленого листа
Шрифт:
— Беседуем, да…
Но Русанда тут же подбежала к ней:
— Тетушка Докица, вы видели журавлей?
— Как? Уже прилетели?
— Гляньте!
Тетушка близоруко посмотрела сквозь ветви, не увидела их, да, кажется, и не очень старалась.
— Знать, время, — философски заключила она. Потом, вздохнув, переложила палку для сапы в другую руку и пошла своей дорогой.
И бадя Михалаке поднял топор.
— Подержи немного ту перекладину. Достану гвоздь из кармана.
Русанда подержала
А журавли все летели и летели — уже в голубой дали еле видны семь черных точек. Вот и улетели, а она так и не узнала, где они зимовали.
Тальянцы! Что он знает, отец! Вот если бы мимо них прошел бадя Георге… Он все знает. Спросила бы? Ей-богу, спросила!
Русанда приподнялась на цыпочках, высматривая меж других соломенных крыш ту, единственную. Наверно, и он чинит плетень. Теперь, весной, все село чинит плетни.
А что, если сходить к ним? Ей-богу, она пойдет, ведь ходит же тетушка Фрэсына к ним, и никто не удивляется, чего это она приходит.
Девушка быстро разобрала ткацкий станок, надела туфельки и вышла из дома.
Светилось голубое, вернувшееся откуда-то издалека небо, и ветер ласкал девушку, упрашивая взять его с собой, и какая-то птичка сидела на ветке с крохотной соломинкой в клюве, — казалось, хотела спросить у нее совета, где бы ей лучше гнездышко свить.
Все проснулось, заиграло, и Русанда шла, опьяненная, обласканная, шла все быстрей, и чудилось ей, будто у нее такие легкие ноги, что казалось, еще немного, еще миг и она сама оторвется от земли, взлетит.
10
Тетушка Фрэсына как раз собрала цыплят в сито, чтобы вынести во двор. Десяток махоньких, мяконьких клювиков, быстрые, наивные глазенки, и все эти живые комочки чирикали, били поклоны, пытались взлететь — птицы как-никак.
Хотя у тетушки Фрэсыны сегодня дел было по горло, она уселась на минуту поиграть с цыплятами. Рядом тревожно квохтала наседка, кружась вокруг хозяйки, и время от времени вытягивала шею, чтобы посмотреть, что делают в сите ее птенцы.
Тетушка Фрэсына перебирала цыплят пальцами, касаясь то головок, то крылышек, и пыталась сказать им что-то на их птичьем языке:
— Ти-ти-ти…
Внезапно она услышала шаги перед домом. Подняла голову — на пороге стояла Русанда и мяла в руках платочек.
— Добрый день.
— Добрый день, дочка.
Тетушка быстрым взглядом окинула стройную фигурку, полюбовалась такими красивыми карими глазами и улыбнулась ей, как улыбаются матери, увидев и у других очень
— Садись. Я пойду выпущу цыплят во двор.
Но когда она, заботливо прижимая к себе сито, дошла до порога, Русанда попросила:
— Дайте, я понесу.
Осторожно вынесла, поставила сито перед домом и выпустила цыплят на землю. А те сбились в кучу, не дышат. Боятся. Девушка хотела взять в руку одного, а влезли трое, и наседка стала беспокойно кружиться вокруг. Тетушка долго смотрела на ее тонкие брови, длинные ресницы, которые бросали тень на щеки, и думала: «Ох, и красивая же будет, плутовка! Сколько парней из-за нее передерутся!»
Когда они вернулись в хату, девушка спросила ее:
— Я слышала, у вас есть семена георгинов. Не дадите мне немного?
Тетушка чуть распустила платок под подбородком. «Все мы когда-то ходили за георгинами».
— Нет их у меня, дочка. Было несколько, да я их уже сама посадила. Вот приходи осенью и возьми сколько хочешь.
— Осенью-то я приду!
Уже взялась за дверную ручку, но у них не так просто открываются двери. И тут заметила под зеркалом полотенце с вышитыми на нем листьями.
— Кто это вам вышивал?
— Я. Только я плохо вижу, и листья получились какие-то вымученные. Правда?
И не хотела бы огорчать тетушку, да что поделаешь!
— Нитки не те. — И, как будто для того, чтобы утешить ее, спросила: — А у вас нет какого-нибудь чистого полотенца?
— Есть, как не быть.
— Если хотите, дайте, я вам вышью колокольчики. У меня как раз есть подходящие нитки.
Тетушка Фрэсына вынула полотенце из сундука с огромным замком, ключ от которого потерял еще ее дед, и замок висел в кольце без толку.
Русанда аккуратно сложила полотенце, попрощалась и вышла из дому. Так волновалась, что даже в кончиках пальцев чувствовала биение сердца, и почему-то горели щеки. Господи, хоть бы тетушка Фрэсына не смотрела так пристально… А тут еще не успела спросить о самом главном и даже не знает, как это сделать.
Наконец, пробуя, хорошо ли закрывается у них калитка, спросила с безразличным видом:
— А где ваша телега? Что-то не видно.
— Георге поехал пахать.
Русанда задумалась, раскачивая калитку.
— Вы уже пахали в Хыртопах?
— Нет еще. Завтра поедет.
Она уже совсем собралась уходить, и все бы прошло отлично, только, видите ли, и тетушка Фрэсына была когда-то девушкой. И она спросила Русанду, лукаво глядя ей в глаза:
— А вы что сеете в этом году в Хыртопах?
Русанда приподняла брови, прикусила губу.
— Мы будем сеять кукурузу. Только позже, гораздо позже, — сказала она с большой досадой.
И тетушка дала провести себя за нос. Еще принялась ее утешать: