Недолго музыка играла
Шрифт:
— Что «хотя»? — нетерпеливо спросил Калягин.
— На нем, по-видимому, был черный пиджак — я, когда падал, краем глаза смог разглядеть. И он был в темных очках. Лицо мне тоже показалось каким-то черным…
— Я прошу прощения — это что, был негр? — удивленно спросил Калягин.
— Нет, это такое, Илья Валентинович, субъективное ощущение. Лицо его было скорее смуглым, а может быть, просто борода была. Не могу сказать точно.
— Да, негусто, — вздохнул Калягин и повернулся к Ларисе, как бы ища у нее поддержки.
— Негусто, —
— Потом… — еще раз наморщил лоб Маточкин. — Не знаю, насколько это может вообще пригодиться, но, по-моему, перед ударом этот человек кашлянул. Это я помню хорошо, потому что я не ожидал услышать кашель со стороны кустов. Я даже собрался обернуться, но в следующий момент он меня ударил.
— Вы не помните, он был высокий? — задала вопрос Лариса.
— По сравнению со мной многие кажутся высокими, — улыбнулся Маточкин. — Наверное, выше меня. Но… Особо крепким он мне не показался — по крайней мере по силуэту.
— Значит, среднего или высокого роста, с темным лицом, худощавого телосложения, — подытожил Калягин.
Он вздохнул и, скрестив руки на груди, подошел к окну.
— Александр Иванович, меня пытался похитить Школьников, — сказал он после некоторой паузы.
— Похитить? — удивился Маточкин.
— Да, примерно через час после того, как на вас напали. Его люди отвезли меня в офис.
— А там?
— Там он предлагал, причем в очень настойчивой и безапелляционной форме, сотрудничество с ним. Естественно, на выгодных для него условиях — мы печатаем нужные ему материалы, и он становится губернатором.
— Че-го? — Маточкин обнажил свои золотые зубы и зашелся в истерическом смехе.
— Да, Александр Иванович, не больше и не меньше! — подтвердил Калягин. — Намекал мне на какие-то свои связи в Москве. К тому же из его намеков я понял, что он вполне может быть причастен к тому, что случилось с вами. У него же на вас свой зуб.
— Да, тот судебный процесс ему влетел в копеечку, — согласился финансовый директор, вспоминая события несколькогодичной давности, когда «Правое дело» выиграло процесс у Школьникова, содрав с него за нанесенные публичные оскорбления Маточкину двадцать тысяч рублей.
— Но это, безусловно, недоказуемо. Если, конечно, милиция никого не найдет.
— А она не найдет, — скептически скривился Маточкин. — Во-первых, потому что это никому не надо. А во-вторых, вообще очень сложно найти напавшего на меня человека — я его и опознать-то не смогу.
— Да… — только и смог протянуть Калягин и посмотрел на часы. — Что ж, — вздохнул он, — время уже позднее, пора нам домой. Вы, Александр Иванович, выздоравливайте, врачи сказали, что с вами ничего страшного не произошло. Ждем вашего выхода на работу.
— Ждите, — коротко ответил Маточкин. — И я вернусь, — добавил он, когда Калягин вместе с Ларисой уже собирались покинуть палату.
Главный редактор на секунду остановился, о чем-то подумал,
Остаток вечера прошел без каких-либо неожиданностей и неприятных происшествий. Калягина Лариса проводила прямо до квартиры и, убедившись, что главный редактор закрыл дверь, пошла назад. Она успешно доехала на своей «Вольво» домой. Там у телевизора ее ждал Евгений, который на удивление был трезв и доброжелателен. Он смотрел финал Лиги чемпионов и отчаянно болел за одного из представителей испанского чемпионата.
— Все нормально? — спросил он. — А то я уже начал волноваться.
— Ты звонил Никитину?
— Он ждет тебя завтра в первой половине дня, — ответил Евгений и ласково взял Ларису за руку.
Лариса вошла в кабинет и сразу почувствовала живительную прохладу. На дворе стоял конец мая, и после череды холодов на город неожиданно упала жуткая жара. Здесь же, в тиши кабинета областного министра печати и информации, работал кондиционер.
— Лариса Викторовна, добрый день, — поднялся со своего места за столом высокий, худощавый мужчина средних лет.
На нем была белая рубашка и галстук, волосы аккуратно уложены, а на лице сияла вежливая официальная улыбка.
— Проходите… — сделал он приглашающий жест. — Евгений Васильевич просил меня уделить вам время. Очень рад познакомиться. Не знал, что у него такая очаровательная супруга.
— Здравствуйте, Виталий Николаевич, — поздоровалась в свою очередь Лариса.
— Итак, что вас интересует? — сложил руки на столе Никитин.
— Вы, наверное, знаете, что в газете «Правое дело» произошли печальные события…
— Знаю, — привычно-официально стал серьезным Никитин.
— Понимаете, я волею обстоятельств оказалась вовлеченной в эту историю — дело в том, что в отравлении ответственного секретаря подозревают мою племянницу. Но она абсолютно не виновата — в этом я уверена. И, вникнув чуть-чуть в дело, я поняла, что здесь может быть замешана политика. Собственно, поэтому я и обратилась к вам.
— Так-так… — задумчиво произнес Никитин, затарабанив пальцами по столу и устремив взгляд вниз. — То есть вы хотите знать, какая политическая сила может стоять за всем этим?
— Если хотите, то да.
— Понимаете, «Правое дело» — газета оппозиционная. Ну, или почти оппозиционная. Следовательно, наше ведомство как представитель власти вполне может быть ею недовольно. Но я прямо вам скажу, что мы к этому делу непричастны.
Лариса посмотрела на Никитина в упор.
— Да не нужно нам «Правое дело», понимаете, не нужно! — улыбнулся министр. — Потому что влияние оно, конечно, оказывает, но не такое, чтобы эту газету необходимо было уничтожать или строить против нее какие-то козни. К тому же нашему губернатору нужна такая газета, чтобы его не обвиняли в склонности к авторитарному правлению.