Недомерки
Шрифт:
Присели в кафе, подвели итоги. Разница во вкусах разрасталась и ширилась, будто разлом почвы, из трещины брызгало серной кислотой. Иван и Варвара отличались как война и мир, как тишина и песня. Варвара собралась уходить, Иван перехватил, притянул к себе, губы на губах сотворили чудо – противоречия сгладились. Главное было не отпускать Варварин язык, который, сражаясь с бойцовским языком Ивана, твердил: – Секс – не главное! Любовь, любовь, любовь! Не хотелось так быстро его разочаровывать.
8. За что, Мария?
За что, Мария? Почему ты так холодна со мной?! Отчаяние с гитарой и маракасами бродит по бурлящей карнавальной площади Мехико.
За что, Мария? Шаль облаков затянула стокгольмское солнце. Неуютный оказался городишко, набитый мокрыми велосипедистами.
Мария, за что? Безответная любовь –
Хуан. Простой ростовский голубь.
Миновали Италию. В Венеции их стаю заклевали вконец разжиревшие местные.
В Польше лучшего друга Хуана поймали уличные мальчишки, изжарили на костре и съели. Было больно. Но не так, как из-за Марии.
Измотанный, не отличающий дня от ночи, Хуан вернулся в Ростов: – За что, Мария? Мария, сидя на гараже, хрипло каркает. Не дай вам Бог влюбиться в ворону.
9. Триллер
Где раздобыть краски, дабы описать это?! Как подобрать глаголы и прилагательные?! В тайге стонут километры сосен. В степи с леденящим воем дохнет последний побитый молью волк. Кровавое мясо! Полтонны, тонна мяса! Кровь ручьями, и ручьи как реки – бесконечны их рукава. Фонтаны крови. Булькает красное. Будто коктейль в вулкане. Брызжет кругом. Куда побежишь отмываться, если ждешь трамвай и стоишь в двух шагах от эпицентра событий? Слава Богу, примчалась полиция с мигалкой и забрала обоих прямо с остановки. Девушка вопила: – Я никогда не прощу! Ее парень охрип и матерился шепотом.
10. Полутона
Он обычно знакомится с противоположным полом следующим образом – шуточка, провокация, прямой заход. Она обычно отшивает так – шуточка, намек, затем шлет лесом. Здесь другая ситуация. Он не подходит знакомиться. Хотя они вместе работают, только в разных отделах, за километр друг от друга, за пластиковыми перегородками.
Дни бегут. Она его видит, слышит издалека его баритон, каждый день наряды меняет. Он не знакомится. Она его с подругами не обсуждает, затаилась – боится сглазить. А сама о нем круглосуточно думает. Был бы в сутках двадцать пятый час, тоже ему бы посвятила. Вдруг он перед ее столом. С бумагами. Стоит, мнется, румянец спал. У нее тоже. Кругом работа кипит не хуже, чем на муравьиной ферме. На потолке лампы гудят. Наконец, он взял себя в руки, стал к ней подкатывать со своими обычными прихватами. Она его отшила – тоже как обычно.
11. На крючке
БАМ – стройка века. Крановщик Семен, комсомолец, хронически не выполняет норму. А недавно был передовиком производства. – Что с тобой? – Я на крючке у формовщицы Светланы. Комсомольское собрание. – Светлана, ты же комсомолка, сними Семена с крючка немедленно! Светлана дает слово снять.
Семен выправляет показатели, хотя не достигает прежних. Женится на официантке Ларисе. Комсомольская свадьба. Гости шумят, шутят: – Светлана и вправду сняла Семена с крючка!
БАМ возведен. Комсомольцы разъезжаются по новым стройкам. Семен разводится с Ларисой. Выходит, не сняла его Светлана с крючка. – Сними! Нет сил больше, – молит Семен из дальнего сибирского города, из кабины башенного крана. Далеко Семен, но Светлана его слышит. – Было бы так просто, – жалуется она подругам в Казахстане, на очередном строительстве, – Сняла бы и все! Не могу, не получается!
Как узоры в детской трубе-калейдоскопе, сменяются города и стройки. К Семену и Светлане подкралась пенсия. Комсомола нет. Здоровья нет. Семен осел в Тамбове, разыскивает Светлану по всей стране. Давно – фамилия Смирнова слишком распространённая. Сейчас он в больнице, ждет операции. Один в палате, от соседа книжка осталась. Читать нет охоты и привычки. Запятые в книге решил подсчитать. Загадал – будет нечетное количество, операция пройдет удачно, жить будет. Запятые на крючки похожи.
12. Вояж
В ночь
13. Гильотина
На наш мясокомбинат трудно устроиться, он один в городе. Я устроилась, но личную жизнь не наладила пока. Работаю в разделочном цеху, а все мысли о нем. Девчонкам он сразу не глянулся. Слишком начитанный, а я простая. Он без книжки не может, поэтому и зрение себе посадил, и высшее образование у него, а у меня среднее специальное. Он и мне книжки давал. Не могу, на третьей странице засыпаю. Дал самую интересную – про королеву, которой голову отрубили. Ее везут на казнь, а я засыпаю. Так и не дочитала. Поэтому он меня бросил. Или, по его словам, расстался. Мне один хрен. Девчонки утешали – он не твой, слишком изнеженный. У меня рука величиной с его голову. Я все понимаю – третью неделю в истерике. Мечтаю, чтобы меня на куски разрезали и по нашему транспортеру пустили. Плыла бы моя бедная голова по ленте транспортера, как у той королевы. Только никто не поверит, будто я из-за любви расчленена. У меня внешность не романтическая, а как у снежной бабы. Скажут, несчастный случай на производстве.
14. Ключ
Он и она актеры провинциального театра. Спектаклей полно, играют вечную любовь и прочий спектр чувств. После работы забирают ребенка из детсада, моют и спать укладывают. Все делают вместе. Поэтому у них один ключ на двоих. От входной двери в квартиру, в которую недавно переехали. Мебель надо докупить, деньги копят. Зачем им второй ключ? Незачем. Однажды ее из театра вызвался проводить режиссер. Решили прогуляться пешком, весь город прошли. Она потеряла счет времени, забыла, чья она жена и мать, и мобильник у нее разрядился. Муж в это время ребенка из детсада забрал, выкупал и спать уложил. Пошел к друзьям, дверь захлопнул, ключ в квартире остался. Звонит жене – посмеяться, про ключ рассказать, она трубку не берет. Придется дверь выламывать, потом, попозже, сейчас ребенка жалко – только уснул.
15. Купе
Двое в зеленом полумраке купе. Вялые фрукты на столике, смятая постель. Каждая складка на простыне – произведение искусства. Любой завиток ее волос – произведение искусства. Его бедра, по ее словам, произведение искусства. Она уснула после изнуряющего акта. Зарывшись лицом в подушку. Рот приоткрыт, наволочка измазана помадой. Стучат колеса. У него раскалывается голова. Давление, наверняка, повышенное. Духота. Дверь не откроешь, Она проглотила ключ. Он узник ее страсти, ее зависимости. У него очередной приступ клаустрофобии. Окно заблокировано. За ним чудо – воздух! Хочется разбить толстенное стекло. Чем угодно. Хоть бы собственной головой. Поезд тормозит на станции. Он видит толчею на перроне, жадно ловит неясное жужжание голосов. Стучать в стекло нельзя – Она проснется. Поезд скоро отправится. Чего ты боишься? Стекло не стена! Разбей его! У тебя крепкая башка! Вылетишь на перрон, и, пока будешь корчиться в судорогах, вдоволь надышишься! Он принял решение, он сжатая пружина, стекло кажется ему тоньше паутины. Еще секунда и бросится. – Где ты? Иди ко мне, – Она проснулась и протягивает к нему руки.