Недостойная
Шрифт:
Берт поморщился и покачал головой.
«Ладно, девочка… Ты выиграла. Не отдам я свое звание».
И только он так подумал, как завибрировал браслет связи на запястье. Сердце слабо трепыхнулось, кольнуло – может, Эн?.. Глупости. Конечно, это не могла быть Эн.
– Здравствуй, Велмар.
Проректор радостно улыбался, разглядывая Арманиуса.
– О-о-о, Берт, я смотрю, ты… хотя нет, бледноват.
Будешь тут бледным, когда тебя чуть не убили. Конечно, это такое лечение, но он ведь от него чуть концы не отдал.
– Это
– Ну да, ну да. – Агрирус хмыкнул. – А синяки под глазами – это, наверное, тени от ресниц?
– Именно.
– Слушай, Берт, – проректор посерьезнел, – я понимаю, тебе не до этого, но совет университета бузит уже третьи сутки. Хотят, чтобы ты явился и показал метку. Им интересно, в каком она состоянии.
– Не сомневаюсь. Что ж, в таком случае собери их завтра, лучше вечером, утром у меня процедуры. Я все покажу, заодно и решим насчет церемонии.
– Хорошо. – Велмар поколебался, но все же осторожно спросил: – Тебя надо перенести?
Арманиус вспомнил Эн и грустно улыбнулся – нет, просить ее о помощи он больше не станет. Во-первых, нечего ей делать на университетском совете, а во-вторых, не после сегодняшней ссоры. Если она начнет упрекать его в том, что он и должности ректора хочет лишиться… Нет уж. Сам разберется.
– Да, транспортируй меня завтра туда.
Агрирус кивнул, явно испытывая неловкость от того, что ему приходится быть связующим между Бертом и магами университетского совета.
– Договорились.
Весь день я была сама не своя из-за этой ссоры с Арманиусом. Толком ничего не могла делать, все валилось из рук. В итоге после обеда связалась с Роном и пригласила его в «Свинтус».
– Это наш ректор тебя допек? – был его первый вопрос, когда мы ближе к вечеру вошли в пивнушку и сделали заказ.
Рассказывать о случившемся было как-то неловко, поэтому я просто вздохнула.
– Ага.
– Ничего, Энни, – друг сочувственно погладил меня по плечу, – еще несколько месяцев – и ты сможешь забыть о его существовании.
– Недель. Несколько недель.
Рон удивленно поднял брови.
– Ты серьезно? Силен Арманиус, силен… И сколько времени ему еще понадобится, как думаешь?
– Недели две, максимум – три.
– Однако! – Рон развеселился. – Вот это будет пинок под зад всем аристократам из университетского совета, которые рассчитывают на смещение Арманиуса.
– Мечтают увидеть в кресле ректора Велмара Агрируса? – Я понимающе улыбнулась.
Разговоры о том, что из Арманиуса ректор примерно как из меня охранитель, я слышала с самого первого курса, и доля истины в них была. Большая доля. Впрочем, винить в этом Арманиуса, на мой взгляд, было глупо.
Слабое место закона Арчибальда и в целом неаристократии – в полнейшем отсутствии у нетитулованных магов родовой кровной магии. Магии необъяснимой и древней, как сама жизнь, магии, на которой держится и императорская
Маги-аристократы, рожденные в браке, получают от своего отца какую-либо особенную способность. Это романтично называют «благословением Отца-Защитника» или проще – кровной магией.
Члены императорской семьи, носящие фамилию Альго, могут входить в огонь независимо от их уровня дара (из обычных магов на это способны только архимагистры) и ощущают эмоции других людей. Причем от эмпатии семьи Альго нельзя защититься никаким амулетом.
В роду Брайона Валлиуса умеют усыплять взглядом – именно поэтому все Валлиусы на всякий случай носят очки, блокирующие действие родовой магии. Асириусы, в том числе наш с Роном однокурсник Байрон, способны внушать простейшие ненавязчивые мысли. Подобные мысли не приводят к катастрофам, но могут сыграть очень важную и смешную роль, например, в травле девочки со слабым уровнем дара. В университете Байрон пользовался этой способностью на первом курсе до тех пор, пока преподаватели не просекли и лично Велмар Агрирус не запретил ему это под угрозой отчисления.
А у Арманиусов, Агрирусов и Альтеусов – дар, который позволяет им чувствовать дом. Нет, не так – Дом. Они всегда могут сказать, сколько человек находится внутри, кто эти люди, ощутить, есть ли в стенах трещины и где находятся потайные ходы. И именно по этой причине когда-то давно была создана церемония, переносящая на руку ректора университета метку принадлежности. От нее нельзя ни отказаться, ни избавиться; церемония сама решает, кого «пометить». Хотя маги, входящие в совет университета, давно уже поняли, что выбирается всегда самый сильный представитель любого из трех родов.
Вот так Арманиус и стал ректором. Практически насильно. Что это дает, кроме должности и оклада? Пожалуй, ничего. Только лучшее, чем без метки, ощущение стен университета. Само здание очень древнее и вмещает в себя много магии. Рон говорил мне как-то, что эту магию даже можно использовать, но для этого нужно быть носителем метки, иначе никак.
Естественно, у таких, как мы с Роном, родовой магии не имеется. И неизвестно, то ли это такой специфический признак неаристократии, то ли еще что.
И сильнее всего аристократия боялась, что родовая магия прекратит свое существование вместе с принятием закона Арчибальда. Странно, что пока никто не высказался… Но, возможно, все еще впереди.
– Не то чтобы прям все… – протянул Рон в ответ на мой вопрос. – Но многие. По крайней мере, по рассказам Велмара, так.
Друг общался с Агрирусом в разы больше, чем я, – проректор был его научным руководителем, как у меня Валлиус.
Агрирус – прекрасный артефактор, и будь у него чуть выше дар, давно стал бы архимагистром. Но увы – у него семьдесят девять магоктав, а к испытаниям на звание архимагистра традиционно допускались только маги с более чем восьмьюдесятью.