Недотрога для одиночки
Шрифт:
Стоило заметить, её вездесущий приятель Воронецкий тут оказался полезен. Раньше Глеба немало раздражало, что Соня продолжает это общение и, главное, выполняет контрольные и другие задания за двоих, позволяя наглому юнцу себя использовать. Но когда помощь понадобилась уже Соне, тот неожиданно не удрал, а принялся доказывать, что в самом деле умеет дружить.
Последние полгода он почти что выполнял при Соне роль секретаря. Держал её в курсе университетских новостей, передавал преподавателям её работы, привозил конспекты.
Откровенно
– Ты можешь объяснить Валентине Григорьевне, что я всего лишь беременна, а не тяжело больна? – снова заговорила Соня, удобно устроив голову на его плече. – Последнее время она мне вообще ничего не разрешает делать, даже посудомоечную машинку загрузить! Мне неудобно, что она одна всем занимается.
– Если неудобно, можем нанять кого-нибудь на ежедневку. А тебе и правда нужно отдыхать.
Соня потянулась, разминая поясницу.
– Отдохну я только после родов, это факт. Для моего тела сейчас не существует удобного положения, так что нет большой разницы, бездельничаю я или занимаюсь чем-то полезным.
Он собирался ответить, но протяжный сдавленный Сонин стон заставил забыть все мысли.
– Что случилось?
– Не знаю… - Соня настороженно замерла, прислушиваясь к себе. – Кажется… Нет, вроде ничего.
Но через несколько часов они уже мчались в роддом.
Глеб никогда ещё не чувствовал себя настолько беспомощным. Одно дело испытывать бессилие, когда дело касается тебя самого, и, как оказалось, совсем другое, когда больно и трудно его любимой солнечной девочке, а он ничем не способен помочь.
– Вы только уколите ей что-нибудь, чтоб ей не больно было! – выпалил он, едва завидев врача. – Только сразу! Немедленно, что вы топчетесь?! Ты врач или кто, не видишь, ей больно!
– Глеб, всё в порядке, - подала голос Соня, слабо улыбнувшись. – Правда, всё хорошо.
Она на несколько секунд сжала его руку, словно это он сейчас больше всех нуждался в поддержке.
А потом он целую вечность ждал, меряя шагами больничный коридор. Кто-то из персонала несколько раз пытался предложить ему отдохнуть или вовсе поехать домой до утра, но после того как он сорвался и наорал, сгоряча пообещав организовать массовое увольнение, его наконец предоставили самому себе.
Глебу казалось, что он сойдёт с ума, стоит только прекратить бессмысленные монотонные метания. Не выдержит неизвестности и острого страха за Соню. Сейчас он вовсе не думал о ребёнке. Только о ней. Как она, такая маленькая и нежная, переживёт это испытание? Дали ли ей обезболивающее, подействовало ли оно? Когда, наконец, всё кончится, и он своими глазами увидит жену, убедится, что всё в порядке?!
Он не сразу понял, что к нему снова обращаются. А потом какое-то время не мог уловить смысл слов – волнение подействовало.
– Мальчик у вас, три семьсот, - только когда медсестра повторила
– Соня…
– Мамочка отдыхает, завтра можно навестить.
Соня встретила его сияющей улыбкой. Она чувствовала себя хорошо и уже рвалась домой.
Глеб, как завороженный, не мог отвести глаз от своей жены и своего ребёнка. Соня, умиротворённая, довольная, прекрасная, казалась ему сейчас одной из древних богинь-матерей. Был бы художником, точно взялся писать портрет.
А младенец… Пожалуй, Глеб только сейчас в полной мере почувствовал, что стал отцом. Что на свет появился человек, неразрывно и безусловно связанный с ним. И с Соней. Живое следствие их союза, их любви. Это казалось почти волшебством.
Ещё два года спустя
Соня с наслаждением вдохнула поглубже свежий морской воздух.
– Хорошо у вас. Давно так не отдыхала.
– Приезжали бы почаще, - искренне отозвалась Инга. – Ты же знаешь, мы вам всегда рады. И девочки к Мише привязались.
Дочки Ветровых действительно охотно взяли на себя роль нянек. Первые несколько дней Соня волновалась, уверенная, что за ними самими ещё стоит присматривать, и ни на минуту не отходила от сына. Однако потом расслабилась. Впрочем, из виду детей они с Ингой всё равно старались не выпускать.
– Тебе проще, у тебя девочки, - продолжила она начатый утром, но прерванный из-за появления мужчин разговор. Теперь Глеб с Феликсом остались на террасе потягивать домашний сидр, а они с Ингой решили прогуляться вдоль моря и могли поболтать от души. – С такими мужчинами, как наши, сыновей растить трудно. Сыновьям с ними трудно. Это дочки у них принцессы, а мальчики должны соответствовать отцу. Глеб уже сейчас выбирает, в какие секции записать Мишу, когда подрастёт. Боюсь, потом начнёт давить авторитетом, требовать результатов.
– Да не переживай заранее, притрутся. Глеб Мишку любит, это сразу видно. Значит, договорятся. Может, у Мишани вообще характер будет отцовский, тогда и беспокоиться не придётся. А даже если и твой – тоже в обиду себя не даст!
Соня улыбнулась. Она и сама уже рассуждала примерно таким образом, но приятно было поделиться волнениями с подругой и услышать что-то подбадривающее.
Глеб на самом деле обожал сына. Правда, отцом при этом оставался строгим, но отношений с ребёнком это не портило.
– А как с делами? – поинтересовалась Инга. – Глеб не подумывает завязать с этим бизнесом и взяться за что-нибудь другое.
Соня покачала головой.
– У нас есть две вещи, которые не обсуждаются – работа Глеба и вопросы безопасности. Тут он всё сам решает и ничьим мнением не интересуется. Но, знаешь, я уже привыкла. А Миша вообще другой жизни не знает, так что его охрана и предосторожности не должны когда-нибудь смущать.
Инга кивнула, потом усмехнулась каким-то своим мыслям.