Недоверчивые любовники
Шрифт:
Не имея ни малейшего желания говорить Джеку, что видел этого ангела во плоти — и в какой плоти! — Остин посмотрел на черно-белое фото, помещенное под набранным крупным шрифтом заголовком: «Кэндис Вансдейл, богатая вдова покойного магната Ховарда Вансдейла, использует замороженную сперму мужа, чтобы завладеть наследством».
К тому времени как Остин дочитал статью, помещенную под фотографией белокурой женщины с серьезным лицом, он ощутил во рту премерзкий вкус. Отхлебнув кока-колы, он бросил газету на
— Она это сделала ради денег? — с отвращением произнес он.
Остину вдруг стало безразлично, насколько красива Кэндис Вансдейл. Он не мог относиться с уважением к любому, кто произвел бы на свет ребенка только для того, чтобы спасти свои деньги. Точно так же не мог он уважать людей, считающих, что деньги могут заменить привязанность и старую добрую любовь.
До сих пор Джек разделял его взгляды. Так почему же…
— Она при всех обстоятельствах хотела иметь ребенка, Остин. — Джек положил газету на место и аккуратно подровнял стопку. Он нервно переводил взгляд с Остина на газеты и обратно. — Ты прочитал статью. Семейка Ховарда — два алчных сынка в сговоре с дальним родственником, чьим-то там дядюшкой, — старается заграбастать все только потому, что Кэндис не родила наследника.
— Недостаточная причина для того, чтобы обзаводиться ребенком! — прорычал Остин. — К черту, ведь отец погиб!
— Это не так.
Ошарашенный, Остин встал и наклонился над столом. Джек откинулся на спинку кресла и побледнел. Теперь уже Остин знал, что дело табак.
— Все ясно, братишка, ты собираешься сказать мне, к чему клонишь, но я довожу до твоего сведения, что мне это не нравится. — Остин понизил голос на целую октаву, что предвещало грозу. — Ясно?
Джек уставился на бугры мускулов на руках брата и проглотил комок в горле.
Это решило дело.
Остин ухватил брата за лацканы его лабораторного халата и поднял из кресла, в результате чего оба столкнулись нос к носу через стол.
— Кажется, я давненько не давал тебе взбучку.
— Но мы же взрослые мужчины…
— Один из нас безусловно, — прошипел Остин. — В чем дело? — Он слегка встряхнул Джека, сознательно сдерживая свою силу, несмотря на растущую ярость. Адреналин ринулся по его сосудам. Джек Круз был единственным человеком в мире, чьи выходки могли его напугать. — Что ты выкинул на этот раз, Джек?
Голос Джека звучал как хриплый шепот, однако Остин не сжалился над братом и не ослабил хватку.
— Когда я делал анализ за несколько дней до первой назначенной процедуры — почти накануне гибели старика, — число жизнеспособных сперматозоидов было не просто низким, их практически не существовало.
Остин нахмурился. Он никогда не обращал особого внимания на медицинские термины, которые Джек выпевал, как стихи. А надо было обращать…
— Но ведь ты только что утверждал, что процедура
— Так… оно и было. — Джек облизнул губы. — Она отчаянно хотела ребенка, и я просто не в состоянии был открыть ей правду.
— Правду, — тупо повторил Остин, понимая, что не в силах закончить фразу.
Джек умудрился кивнуть:
— Вот именно.
Остин внезапно отпустил брата, и тот, задыхаясь, упал в кресло. Осознав, что перестарался, старший тем не менее не испытывал чувства вины. Он тоже перевел дух.
— Надеюсь, ты не сделал того, о чем я подумал, доктор Джекилл?
Джек беспомощно пожал плечами:
— Мне казалось, тут нет ничего плохого… и вообще никто ничего не узнает. Как только я убедился, что все в порядке, я уничтожил доказательства. — Нота отчаяния зазвучала в его голосе. — Если бы ты был на моем месте и посмотрел в эти великолепные, трагические…
— Заткнись, болван! — прорычал Остин, вцепившись пальцами себе в волосы. — Пойми, это подсудное дело. О чем ты только думал? Если кто-то обнаружит, что ты использовал образец, как ты выражаешься, другого мужчины вместо спермы Ховарда Вансдейла, ты попадешь в тюрьму.
— Я понимаю, что следовало хорошенько подумать. Прости, Остин.
Сколько раз он уже слышал эти жалобные, умоляющие слова? Остин смотрел на брата, чувствуя себя бесконечно усталым.
— А если ребенок будет совершенно не похож на ее мужа и женщина что-то заподозрит? Я проклинаю себя за то, что помогал тебе в твоих опытах с замораживанием, когда ты только получил работу в этой забытой Богом клинике…
Джек всхлипнул.
Рука Остина замерла в воздухе, когда он собирался бросить пустую жестянку из-под кока-колы в корзину для мусора.
— Ты этого не сделал.
Джек всхлипнул еще раз.
— Не сделал. Скажи, что нет. Ну, говори же сию минуту! — Банка со звоном упала на пол. — Скажи, что я ошибаюсь, что я спятил, думая о том, о чем я сейчас думаю.
Он ждал. Похолодевший, почти готовый убить Джека. Увидев, как его сводный брат сжался в кресле, Остин понял, что обречен.
— Я… мне очень жаль, Остин. Я… сомневаюсь, что ребенок миссис Вансдейл будет похож на ее покойного мужа, потому что ты нисколько не похож на мистера Вансдейла.
Кровь, показалось Остину, с такой силой забилась в его висках, ударила в уши, что он словно оглох.
Но то было не биение крови: кто-то постучал в дверь кабинета. Яростными, широкими шагами Остин ринулся к двери, готовый отделаться от любого посетителя, будь то хоть сам президент, — только бы никто не стал свидетелем чудовищной сцены, которая должна была произойти.
Он рывком распахнул дверь и замер, не успев произнести ни слова. Ему стало худо. Он узнал бы эти великолепные кошачьи глаза где угодно.