Недоверчивые любовники
Шрифт:
Что у него, даже рубашек нет? Ховард не позволил бы наемному работнику шататься полуголым ни при какой погоде. Особенно если бы считал, что жена может на него натолкнуться.
Ховард не позволил бы… Кэндис крепко стиснула в пальцах ткань шторы, сжала зубы и зажмурилась. Стоп, она не должна думать о Ховарде.
Напряжение постепенно отпустило ее. Кэндис глубоко, с облегчением вздохнула, и, как всегда, ей стало стыдно за себя. Ховарда больше нет, он не вернется. Незачем волноваться из-за того, что он сказал бы или сделал. Ее жизнь наконец принадлежит
Кэндис резким движением подняла голову и продолжила «слежку», как она про себя это называла. Рано или поздно она выяснит, чего добивается этот человек. Скверно, что она не настолько уверена в себе, чтобы появиться перед ним и прямо спросить, почему он согласился на эту работу.
Нет, не сейчас. За год, прошедший после смерти Ховарда, она отказалась от многих старых привычек, к которым приучил ее муж, но не от привычки не вступать в разговоры с малознакомыми людьми.
— Красивый молодой человек, правда?
Кэндис вспыхнула и обернулась, выпустив из пальцев штору. С острым раздражением встретила понимающий взгляд миссис Мерриуэзер. Хотя что должна была подумать экономка, поймав хозяйку на том, что та подглядывает за наемным работником?
— Я просто проверяла, как он справляется с делом, — пробормотала Кэндис, сильно сомневаясь, что сообразительная экономка примет ее слова за чистую монету.
Миссис Мерриуэзер поспешила отойти к огромной хозяйской кровати в стиле королевы Анны. Она положила на стул стопку чистого белья, расправила складочки на переднике и кивнула в сторону окна:
— Он не очень хорошо умеет чистить бассейн.
— И подстригать живую изгородь, — сухо добавила Кэндис, почувствовав облегчение оттого, что экономка явно не собиралась комментировать ее неслыханное поведение.
С того самого дня, как родственники Ховарда оспорили его завещание, судья заморозил активы до тех пор, пока не будет вынесен вердикт по делу. Кэндис волей-неволей вынуждена была сократить весь штат домашней прислуги, за исключением миссис Мерриуэзер.
Однако обе женщины скоро поняли, что не могут делать сами абсолютно все, надо было кого-то приглашать. Объединив усилия, они придумали найти и нанять мастера на все руки, который умеет все понемножку.
Их план явно давал осечку.
Миссис Мерриуззер покачала головой, увенчанной шапкой седых, туго подвитых кудрей, и принялась застилать постель Кэндис.
— Насчет изгороди я с вами согласна. Посмотрели бы, что получилось после его стрижки. Настоящий зоопарк. Я, во всяком случае, видела там и слона, и страуса. Он, может, и не умеет как следует подстригать кусты, зато умеет придать им форму.
— Это потому, что он художник.
Кэндис готова была как следует стукнуть себя, едва у нее вылетели эти слова Ей не нужны были расспросы миссис Мерриуэзер, совершенно не нужны! Увы, она поздно спохватилась.
Миссис Мерриуэзер надела чистую наволочку и бросила подушку на постель.
— Вы его знаете? — спросила
Та потихоньку вздохнула, вынужденная признать свое поражение.
— Встретила на прошлой неделе в клинике. Он был на улице — рисовал рекламный щит. Это он не позволил наглому репортеру последовать за мной в здание.
Экономка встревожилась, услышав эту новость.
— Вы не думаете, что он выследил вас? Может быть, стоило бы попросить полицию проверить, кто он такой?
— Нет, я…
— А я считаю, что это необходимо. Говорю вам, миссис Дейл, что не верю семейке мистера Ховарда ни на грош. Нет и нет!
— Они не посмеют причинить вред ребенку. К тому же мне известно, что доктор Джек лично знает этого человека.
Кэндис ненавидела себя за то, что голос ее дрожит. Она была далеко не так уверена в себе, как старалась показать экономке, и не могла забыть крик, который слышала, когда возвращалась за своей сумочкой. То не был голос Джека Круза, то был голос художника. Грубый и злой. Очень злой.
Миссис Мерриуэзер собрала снятое с постели белье и подошла к Кэндис с таким знакомым озабоченным выражением на лице.
— Не стесняйтесь быть осторожной, миссис Дейл. Стоит вам оступиться, и эти Вансдейлы заграбастают все денежки мистера Ховарда, не дожидаясь судебного решения, — сказала она.
Кэндис попыталась ее успокоить:
— Я буду осторожной. И тем не менее не стоит шарахаться от каждой тени.
Резким движением миссис Мерриуэзер повернула голову к окну.
— Вы сами видите, что он вовсе не тень. Такой большой, сильный мужчина вполне может разорвать женщину на две половинки. Если бы я знала, то не стала бы его нанимать, Кэндис почувствовала необходимость защитить художника, поскольку сама посеяла семена подозрения.
— Он кажется вполне мирным…
— Мы с вами здесь совсем одни.
— У нас есть соседи.
— Вы воображаете, что они нас услышат? Целых два акра густых зарослей окружают дом!
Кэндис начала нервничать. Чего доброго, она скоро станет такой же нервной, как экономка. В результате в доме окажутся две психопатки вместо одной.
— Не стоит относиться к нему с необоснованной подозрительностью, — как можно тверже заявила она. — Это было бы несправедливо.
Экономка округлила глаза.
— Кому придет в голову рассуждать о справедливости, если нас с вами найдут мертвыми в постелях?
Сильный всплеск прервал их жаркий спор. Обе женщины замерли на месте. Кэндис вопросительно уставилась на экономку, а та на нее.
— Вы думаете, он… — Кэндис двинулась к дверям, ведущим в патио, экономка последовала за ней. — Вы полагаете, он упал? — шепотом спросила Кэндис, отодвигая штору.
— Я бы не удивилась, — ответила миссис Мерриуэзер и прижалась носом к стеклу.
Обе одновременно охнули. Мастер на все руки, отчаянно барахтаясь в воде, шел ко дну на том конце бассейна, где было глубоко. Голова его скрылась под водой, потом он вынырнул, хватая ртом воздух.