Нефертари. Царица египетская
Шрифт:
— А как же, госпожа!
В тот вечер я отправилась в постель вместе с Тефером. Мерит обвела комнату придирчивым взглядом.
Все было на месте. Алебастровые [31] сосуды в виде спящих кошечек стояли на подоконнике, пояс из сердолика, который предстояло надеть завтра, лежал рядом с одеждой. Сюда принесли все мои ларцы и сундуки, не было только моей святыни. А Исет сегодня ночью будет спать под мозаикой, изображающей богиню Мут, — мозаикой, выложенной для моей матери.
31
Алебастр—
Я проснулась до того, как первый луч солнца проник через тростниковые циновки. В этой самой кровати я спала еще ребенком.
— Тефер! — шепнула я. — Тефер?
Кот исчез — наверное, отправился охотиться на мышей или попрошайничать на кухне. Я зажгла светильник, что стоял у жаровни с углем. От углей жаровни поднимался теплый воздух, и свет от светильника задрожал на непривычных моему взгляду стенах.
Над дверью красовалось изображение богини-матери Хатор — желто-голубой коровы с восходящим солнцем между рогами. На белых и голубых плитках под окнами резвились рыбки — их чешуйки выложены из перламутра. Возле балкона изобразили Хатор в образе женщины; на груди у нее менат [32] — священное ожерелье из множества бусин с амулетом, охраняющим от злых чар. Я подумала о портрете матери на стене моей старой спальни и представила ее удивление, когда на кровати вместо меня она увидит Исет. Я, конечно, знала, что это изображение — всего лишь краска, а вовсе не образ на стене усыпальницы, куда в день Уаг возвращается ка умершего. И все же — лицо моей матери смотрело на меня больше тринадцати лет, а теперь в этой комнате готовится к свадьбе другая девушка. Я посмотрела в угол, туда, где должен был стоять наос, и от гнева у меня потемнело в глазах. Уосерит недаром предупреждала, что Исет постарается выжить меня из Фив.
32
Менат —ожерелье — символ богини Хатор. Состояло из множества нитей с бусинами, к которым спереди прикреплялась небольшая пектораль, а сзади у ожерелья был декоративный наконечник, спускающийся на спину.
Держа перед собой светильник, я неуверенно прошлепала в туалетную комнату. Уселась перед ларцом с притираниями, достала благовонный шарик и стала умащать подмышки. Потом подвязала волосы и уткнулась в зеркало. Уосерит считает, что я могу стать достойной соперницей Исет, но разве можно сравниться с ней красотой? Я разглядывала свое отражение, так и сяк поворачивая лицо. Вот разве что улыбка… Губы у меня изгибаются, точно лук, как будто я все время улыбаюсь. Да еще глаза… Зеленые, словно вода на мелководье, тронутая лучами солнца.
— Госпожа! — Няня открыла дверь в мою спальню; увидев пустую кровать, она прошлепала в туалетную комнату. — Госпожа, почему ты не спишь?
С яростной решимостью я повернулась к няне.
— Сделай меня сегодня такой же красивой, как Исет!
Мерит отступила назад и нерешительно улыбнулась.
— Принеси мои самые дорогие сандалии, — горячо потребовала я, — и подведи мне глаза золотом, да погуще — все золото, сколько есть.
Мерит улыбнулась уже во весь рот.
— Хорошо, госпожа.
— И принеси любимое ожерелье моей матери. То, которое стоит сто золотых дебенов [33] .
Я повернулась к зеркалу и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
— Поешь, только как следует, не копайся в еде, словно цапля.
Няня засуетилась вокруг, собирая гребни и заколки.
— Что сегодня будет? — спросила я.
Мерит уселась на табурет, взяла в руки мою ступню и стала натирать маслом.
33
Дебен —кольцо определенного веса из золота, серебра или меди, применяемое в качестве денежной единицы.
— Сначала фараон Рамсес поплывет в храм Амона, где верховная жрица готовит эту скорпиониху к свадьбе. Потом будет пир.
— А Исет? — не унималась я.
— Она станет супругой фараона, будет сидеть в тронном зале, помогать Рамсесу править страной. Подумай, сколько прошений ему приходится читать. Его визири рассматривают тысячи ходатайств, и сотни из них принимают, чтобы представить фараону. Ему помогают фараон Сети и царица Туйя. Один он не справится.
— Значит, Исет будет разбирать дела? — Я вспомнила, как Исет ненавидела учебу. Ей куда больше нравилось сплетничать с подружками в бане, чем переводить клинопись. — Думаешь, Рамсес сделает ее главной женой?
— Ну, Рамсес на такую глупость не пойдет.
Ранним утром, до наступления жары, Мерит навощила мой парик, заменила на нем разбитые бусинки. Потом долго колдовала над сурьмой, растирая ее с пальмовым маслом, пока смесь не стала совсем однородной, после чего невиданно тонкой кисточкой нанесла краску мне на веки. Наконец она повернула меня лицом к зеркалу, и я вздохнула. Впервые в жизни я казалась старше своих тринадцати лет. Исет и Хенуттауи наносили на веки широкие черные полосы, но на моем узком лице лучше смотрелись тонкие линии, проведенные Мерит от внутренних уголков глаз к вискам. В парик мне вплели сердоликовые бусины такого же цвета, что и сердоликовый скарабей у меня на поясе. Золотая пыльца, которую Мерит добавила в сурьму, прекрасно сочеталась с золотым плетением сандалий.
Мерит застегнула на мне ожерелье и поправила парик.
— Ты прекрасна, словно Исида, — пробормотала она. — Только держи себя как взрослая. Сегодня — никакой беготни с Рамсесом. У него свадьба! Тебя увидят царевичи многих стран, от Вавилона до Пунта, — не будь как неразумное дитя.
Я твердо кивнула.
— Никакой беготни.
Мерит пристально поглядела на меня.
— И неважно, чего захочет фараон. Он теперь царь Египта и должен вести себя, как полагается царю.
Я представила Исет в моих покоях, представила, что они с Рамсесом будут делать ночью под изображением моей матери.
— Обещаю.
Мерит прокладывала нам дорогу через набитые людьми залы. Снаружи, за белым шатром, у пристани, откуда поплывут корабли к храму Амона, собрались сотни придворных. Ни Рамсеса, ни Исет еще не было. Мерит держала небольшой полог, прикрывая нас от лучей восходящего солнца. Никого из учеников эддубы я не увидела, зато Аша разглядел меня с другого конца двора и окликнул:
— Неферт!
— Помни, что я тебе говорила, — сурово сказала Мерит.
Аша подошел и удивленно уставился на мой сердоликовый пояс, на золотую краску на веках…
— Неферт, да ты же красавица!
— Я такая же, как всегда, — сердито ответила я.
Аша отступил, задетый моей серьезностью.
— Ты из-за своих комнат? — Аша посмотрел на Мерит, которая нас словно и не слышала, и понизил голос: — Понятно. Исет поступила так из вредности. С Рамсесом она просто мед, но мы-то ее знаем. Я скажу ему…