Нефертити и фараон. Красавица и чудовище
Шрифт:
А если бы это была Ситамон? Нет, Неф могла согласиться только на Бакетамон, никому другому отдавать Аменхотепа не хотелось!
Возможно, Неф страдала бы и сильнее, и дольше, но девочку отвлекло то, что как раз в это время она стала девушкой. Через два дня после свадьбы царевича и митаннийской принцессы Тадухеппы самой Неф пришлось сменить детскую юбочку на девичье платье калазирис, сбрить локон, свисавший над левым ухом, и начать отращивать волосы.
Это ощущение своего тела и своей головы было настолько новым, а отраставшие волосы так кололись и смешно торчали во все стороны, что никакого
Нет, Неф прекрасно понимала, что с ней будет то же, что и с остальными: сбреют детский локон, оденут в калазирис, запретят, как раньше, вприпрыжку носиться по саду, заставят вести себя сдержанно и не делать и шагу без сопровождения… Но все это казалось таким далеким и вдруг случилось в одночасье! Переход от детства к юности, хотя и вполне ожидаемый, случился вдруг, как происходит вдруг все, что ждешь и чего слегка побаиваешься.
А еще ей сменили имя с детского на женское, теперь она стала Нефертити, означавшее «Прекрасная пришла». Именно под этим именем действительно Прекрасная будет образцом женской красоты на многие века и для своих далеких потомков.
Это был целый обряд. Жрец Небанум прочитал положенные слова, потом Неф отрезали ее локон и сожгли в серебряной чаше. Волосы тлели долго, словно не желая расставаться с хозяйкой. Резкий, не слишком приятный запах устойчиво держался по всему дому. Кормилица подала Неф праздничный калазирис, богато расшитый золотом. В нем было очень неудобно, не побежишь, широко не шагнешь, а уж о колеснице или охоте и думать не стоит!
Девушка вспомнила слова Бакетамон, что калазирис заставит ее поневоле смирить шаг и стать женственней. Словно она стремилась быть таковой! Одергивая одежду, Неф проворчала себе под нос: «Так, глядишь, и замуж выдадут…» Перспектива стать замужней дамой, быть во всем послушной чужому человеку и рожать детей ей совсем не нравилась.
Но детство кончилось, с этим приходилось считаться. Почему-то мелькнула грустная мысль, что и Аменхотепа женили, может, даже против его воли…
При воспоминании о царевиче внутри стало одновременно горячо и тоскливо. Если они когда и увидятся, то только на праздниках. Аменхотеп может и не узнать бывшую подружку по детским урокам и играм в новом ее наряде… Но воспоминания о женатом теперь уже друге она старательно от себя гнала. Пусть Бакетамон твердит, что братец урод, Неф так не считала! Некрасив, конечно, но зато умен!
Тиу, видно, решила, что задумчивость Неф связана с ее новым статусом, а потому приставать с расспросами не стала, вспомнив, как переживала сама, впервые надев калазирис. А что говорить о строптивой Неф?
Хотя теперь она не Неф, а Нефертити. Небанум, посоветовавшись с богами, почти не изменил детское имя приемной дочери Эйе, напротив, добавил к нему окончание, и получилось «Прекрасная пришла». Эйе очень понравилось это имя, самой Неф тоже.
Глядя на свое отражение в большом отполированном медном зеркале, Нефертити дивилась. На нее смотрела действительно красивая девушка с точеной фигуркой и такими же точеными чертами лица.
Несколько месяцев юная девушка пряталась от людей, проводя все время дома на женской половине. Зато все это время она слушала много рассказов своей няньки о том, какой должна быть достойная девушка, мачехи о женских хитростях и отца о богах, истории Египта и его фараонах. Все это потом весьма пригодилось.
За всеми переживаниями юная девушка в конце концов даже подзабыла о царевиче и его женитьбе. Зато зрело ощущение, что ее саму ждет необычная судьба…
В гости к Нефертити зашла Бакетамон. Увидев ее головку в густой шапке отраставших волос, царевна посмеялась:
– Ой, Неф, какая ты хорошенькая! Настоящая красавица! Сколь счастлив будет тот, кому достанется эта красота!
Нефертити с досадой притопнула ногой:
– И ты об этом же! Все в один голос завидуют моему будущему супругу!
Бакетамон постаралась отвлечь раздосадованную подругу от неприятной ей темы, но сделала только хуже, потому что принялась сплетничать о… Тадухеппе!
– Она такая развалина! Не переносит жару… Будто приехала оттуда, где и вовсе не бывает жарко! А ведь в их Митанни тоже редко бывает прохладно.
– Она умная?
– Умная? Не знаю. Тадухеппа почти все время лежит в своих покоях и стонет. Даже Аменхотепу уже надоело, вчера царевич ездил охотиться, вместо того чтобы сидеть рядом со своей больной женушкой.
– А как он? – Нефертити почувствовала, что краска заливает щеки.
Бакетамон пригляделась к ее лицу, чем вогнала в краску еще сильнее.
– Эй, да ты не влюблена ли в царевича?
– Нет! Ты что?! Нет!
– Значит, влюбилась, дурочка, – сокрушенно кивнула Бакетамон. – Нашла в кого! Он же зазнайка и слюнтяй!
Неф очень хотелось возразить подруге, только как? Сама она видела царевича только на свадьбе и издали, девочке не полагалось сидеть вместе с гостями. Но Неф не верила, что Аменхотеп так сильно изменился за прошедшее время.
Видно, эти мысли были написаны на ее лице, Бакетамон все поняла сама и принялась доказывать:
– Что ты можешь вспомнить об Аменхотепе, кроме того, что он умный? Тебе же нравятся мужчины, способные ловко править колесницей, стрелять на скаку, охотиться? А братец всего этого не умеет. Он умеет только читать папирусы и вести умные споры со жрецами, которым тоже надоели его речи.
Еще раз приглядевшись к Неф, царевна махнула рукой:
– Тебе объяснять – что лить воду в дырявый сосуд, мои слова не задерживаются. Вбила себе в голову, что Аменхотеп прекрасен, и ничего не хочешь ни видеть, ни слышать!
Бакетамон ушла недовольной. Не меньше была раздосадована и сама Неф. Кто бы что ни говорил об Аменхотепе, она знала, что царевич все равно лучше всех! И переубедить влюбленную юную красавицу невозможно. Не умеет красиво править колесницей? Ну и что! Его отец пер-аа уже столько лет не воюет и на колеснице не ездит! Не любит охоту? А… а может, ему жалко убивать животных и птиц?! Неф готова оправдать царевича во всем, хотя тот в ее оправданиях абсолютно не нуждался.