Нефрит
Шрифт:
— Так все таки мясо или рыба?
— Ты! — выдохнула я, потянувшись вперед руками, чтобы обвить его могучую шею, притягивая к себе и стараясь не замечать, как после прошедшей ночи тело ломит и болит, а в некоторых местах особо сильно, даже если эта боль была приятным напоминанием о том, кому я принадлежу, — Всегда только ты!
Огонь в неоновых глазах не потухал никогда, и снова его пламя полыхнуло вокруг черного зрачка, а широкие плечи напряглись под моими ладонями, даже если Нефрит улыбнулся,
— Не провоцируй меня, Кудряшка, иначе мы не выйдем отсюда еще сутки, и опоздаем на общий сбор. Если ты не позавтракаешь этим утром, то нормально покушать сможешь только следующей ночью, потому что в течение дня остановится на нормальный полноценный привал у нас не получится.
Все это было правильно, но разве я могла оторваться от него?
Разве могла разомкнуть свои руки и отпустить его. когда жадные горячие губы касались моих, скользя так легко, но так завлекающее, и я знала точно, что ему так же невыносимо тяжело отпустить меня.
— Так мясо или рыба? — выдохнул Нефрит снова повторяя вопрос, и кусая меня легко за нижнюю губу, словно предупреждая, что если я снова скажу не то, что нужно, то нарвусь на большие неприятности…а еще на самые сладкие сутки в своей жизни, о которых только можно мечтать!
Но стоило мне только втянуть в себя воздух, чтобы дать неверный ответ, Нефрит явно ощутил мое игривое настроение. чуть прикрыв глаза и покачав головой:
— …подумай о Мие, крошка….они будут ждать нас в назначенное время и день.
Пришлось сжать губы и тяжело выдохнуть, на секунду закрывая глаза.
Нефрит был прав.
У нас была наша семья — немного сумасшедшая, вечно голодная, шумная и беспокойная, но эти люди были нашей опорой и поддержкой в безумном мире, ия искренне обожала каждого из них, зная, что ради меня и Нефрита каждый из Беров совершил бы даже самое невозможное!
– ..рыба, — наконец сдалась я, подумав, что буду не в состоянии смотреть, как Нефрит начнет разделывать бедную пойманную зверушку, чтобы накормить меня… и себя.
Улыбнувшись, он припал к моим губам, не сразу заставив себя подняться на ноги, и, плотнее закутав меня в плед, выйти из нашей уютной теплой пещеры, не слыша моего долго разочарованного выдоха и попыток убедить себя, что у нас еще будет полно времени, чтобы побыть друг с другом.
Я даже умудрилась уснуть, когда осталась одна, убаюканная мирным потрескиванием огня и мраком нашей пещеры, которая стала такой родной и уютной, блаженно вытянувшись под тяжелым теплым пледом и ощущая аромат любимого мужчины.
И все таки мне еще предстояли долгие годы тренировок впереди, прежде чем я смогу не засыпать до утра и удерживать темп и ритм Нефрита в наших любовных играх.
Долгие, сладостные годы, об одной мысли о которых мое
А пока во мне все нещадно ныло и болело, когда даже сквозь липкий сон я чувствовала все яснее и яснее, где именно на мне будет целая россыпь синяков от его сильных пальцев, и как неудобно будет ехать на нем верхом сегодня, когда внутри бедер саднило и даже немного жгло.
Впрочем, все это были всего лишь временные трудности и они меня совершенно никак не пугали!
Если Мия и Злата живы, здоровы и счастливы, то и я буду довольной и счастливой со своим Кадьяком!
Я проснулась от невероятно аппетитного запаха готовящейся на огне еды, когда первым голос подал мой желудок, а потом уже проснулась голова, пытаясь разлепить свои глаза, чтобы узреть самую сексуальную из всех возможных картин, если только мы не занимались любовью — как мой большой, прекрасный, сильный муж готовит рыбу, соорудив из веток подобие сетки для мангала, отчего стоял такой аромат, что у меня просто закружилась голова от голода.
— Мммммммм! — простонала я, сладко потягиваясь и выползая из кокона пледа, успев заметить, как возбужденно полыхнули яркие глаза Нефрита, даже если он не шевельнулся в мою сторону и кончиком ресниц, продолжая заниматься исключительно одной рыбой.
Мноооооого, много вкуснейшей рыбки, с хрустящей корочкой, жирненькой и вкусненькой!
— Бог мой! Ни в одном ресторане мира нет такого аромата!
— Голодная моя девочка, — проурчал сладко Нефрит, доставая целое длинное филе с одного рыбьего бока прямо передо мной на плоский камень, который был вместо тарелки.
И пусть здесь не было стола, столовых приборов, это место стало для меня самым дорогим и самым теплым, когда я, обжигая кончики пальцев, наслаждалась вкусом рыбы, приготовленной на костре, словно до этого никогда не ела ничего кроме черного хлеба!
— Как же вкуснооо00!
Нефрит лишь тихо смеялся, наблюдая за каждым моим движением и сам не торопясь попробовать хотя бы кусочек, лишь только подкладывал мне порцию за порцией, иногда облизывая кончики моих пальцев с низким возбужденным урчанием, но не двигаясь ко мне ближе.
А я была не в силах остановиться, пока громко не икнула от переедания, широко улыбнувшись Берсерку, который все это время был рядом, но не пытался сделать больше ничего, как бы сильно не был возбужден. Снова!
— Нефриииииитик, — сладко улыбалась я, пытаясь подползти к нему поближе и начать нашу физ. подготовку. Вернее активно ее продолжить с того места, на котором мы остановились!
Вот только мой стойкий муж проявил не дюженное упорство и силу воли, когда протянул ко мне термос, зажав его между моими ладонями и поднося осторожно к губам, кивая: