Нефть в обмен на девушку
Шрифт:
Высадив Филатова и Барри на причал, Чуан тут же уплыл по своим делам.
– А как же Тинни? – спросил Филатов, провожая взглядом уходящий баркас.
– Один из людей Чуана подъедет сюда, – Барри глянул на часы, – примерно через час. И мы с ним съездим за твоими девчонками. А ты тем временем накроешь праздничный стол в наших апартаментах.
– Я поеду с тобой!
– Нельзя. Это бунгало – одна из баз Чуана, и ему вряд ли понравится, если я притащу с собой постороннего человека.
Филатов тяжело вздохнул – сейчас каждая минуты, отделявшая от встречи с
– Не знаю, как тебе, старина, а мне сейчас просто необходим глоток крепкого!
Они зашли в ставший уже привычным ресторан, подошли к стойке, и Барри потребовал рому. При этом он был так похож манерами и выражением лица на ковбоя из вестерна, только сильно растолстевшего, что Филатов не смог сдержать улыбки.
– Ты спрашиваешь, почему я заказал ром? – Барри не без труда взгромоздился на высокую табуретку.
– Да ничего я не спрашиваю! – Филатов сел рядом.
– И я тебе отвечу: мы только что сошли на берег, как два заправских морских волка, а морским волкам положено пить ром!
– Да согласен я, согласен! Давай сюда свой ром!
Они чокнулись и выпили. Барри глубокомысленно посмотрел в пустой стакан и сказал:
– Запомни, старина, нормальные люди всегда могут договориться, что бы там ни кричали политиканы и журналюги.
– Согласен! – Филатов посмотрел на Барри, и ему показалось, что он видит в его глазах чтото большее, чем просто удовлетворение от успешно проведенной операции. – И еще раз хочу сказать тебе спасибо!
– Ерунда! – Барри постучал стаканом по стойке, требуя продолжения.
Они выпили еще, и по возникшей паузе Филатов понял – Барри хочет что-то сказать. Он не стал его торопить, просто ждал. И Барри заговорил:
– А знаешь, старина, когда вся эта история начиналась, я несколько раз задавал себе вопрос: а стоит ли мне так рисковать ради какого-то русского? И каждый раз вспоминал один случай, который произошел с моим отцом во Вьетнаме. Он был летчиком, и однажды его сбили.
– Погиб? – спросил Филатов, не зная, что еще можно сказать.
– Успел катапультироваться. Но потом в джунглях его схватили партизаны. Они шли на задание и не могли тащить с собой пленного. Да… Война есть война, и мой отец прекрасно понимал, что его сейчас убьют. Но там, среди партизан, оказался один русский. Думаю, он был инструктором. Он о чем-то поговорил с командиром отряда, а потом подошел к отцу и сказал: ты можешь уходить… – Барри посмотрел на Филатова, и глаза его как-то странно блеснули. – Да, так и сказал: ты можешь уходить. Отец спросил русского, зачем он это делает? А тот знаешь, что ответил?
Филатов покачал головой, хотя знал, что вопрос не подразумевает ответа.
– Так вот, он ответил, что не хочет убивать безоружного человека только потому, что тот носит другую форму. А еще он сказал: одним больше, одним меньше – на исход войны не влияет. Он дал моему отцу флягу с водой, нож, компас и велел побыстрей убираться…
– И твой отец остался жив?
– Да. И даже получил отпуск, после которого родился я. Никто не верит в эту историю…
Барри хотел
– Все, старина, я поехал! – Барри слез с табуретки. – А насчет этой истории скажу одно: долги надо платить, и мне кажется, что сегодня я это сделал.
Они обменялись крепким рукопожатием, и каждый отправился по своим делам: Барри сел в микроавтобус, а Филатов пошел готовить праздничный стол.
Глава 27
Филатов шел вдоль моря и представлял, как через час или чуть больше встретится с Тинни, встретится с дочкой. Ему хотелось петь от счастья. Скоро, совсем скоро! А пока он зашел в один магазин, в другой, в третий… Он покупал игрушки, мороженое, сладости, потом огромную бутылку шампанского, цветы, еще цветы. С веселым видом он вытаскивал из бумажника крупные купюры, бросал на прилавок и нигде не брал сдачу. Ему хотелось поделиться своей радостью со всеми. Наконец, навьюченный букетами и пакетами, он добрался до дома и долго стучал в дверь ногой, поскольку руки были заняты. Когда хозяин вышел на шум, Филатов потребовал, чтобы он немедленно принес посуду для употребления шампанского, потому что у него сегодня праздник! И не простой праздник, а очень большой! Поэтому, если они будут очень сильно шуметь, волноваться не надо. А тем более их беспокоить!
Хозяин помог поднять все покупки на третий этаж, принес бокалы и чуть не упал с лестницы, когда увидел, какие чаевые за это получил. А Филатов уже забыл о нем и, напевая веселый мотивчик, стал готовиться к приему гостей. Мороженое было положено в холодильник, цветы расставлены по углам, сладости грудой свалены на столе. Что же касается игрушек, то их Филатов разбирать не стал – ведь дети так любят сами копаться в мешках с подарками! Потом он убрал оставленные утром постели, ровно расставил стулья, поправил картинки на стенах и, не зная, что еще можно сделать, упал в кресло.
Все было готово, оставалось только ждать. Филатов посмотрел на часы – была половина третьего. Половина третьего… Половина третьего! Значит, Аббасу пришел конец! Он еще раз проверил расчет: ящики перетаскивали в полдень, Барри говорил о задержке в два часа, двенадцать плюс два получается четырнадцать. Все правильно! Полчаса назад все кончилось! Кончилось! Никаких «Стингеров» Аббасу не досталось, как говорится, шиш вам с маслицем! И сам Аббас мелкими частями отправился на дно вместе со своей командой!
Филатов представил себе плывущую яхту, сидящего под тентом Аббаса, его самодовольную ухмылку, а потом взрыв – все рушится, пылает, дико кричат раненые, но море уже врывается в отсеки, круша переборки, и яхта уходит под воду. На мгновение ему стало жалко погибших моряков, но он сказал себе: это не моряки, а пособники террориста. И в трюме у них лежали не подарки к Новому году, а самая настоящая смерть. Семь ПЗРК – это семь сбитых самолетов, и ладно, если военных, а может быть, и гражданских! И в каждом три сотни пассажиров. Нет, некого ему на той яхте жалеть!