Нефункциональный тест
Шрифт:
У Хизер хватило наглости выглядеть расстроенной.
— Кэм, если ты не сделаешь этого ради себя — а, видит Бог, ты должна, — то сделай это ради меня. Посмотри на них. — Она указала в сторону гостиной. — Это только три члена семьи. Добавь сюда йякас и тетакас — и будет полнейшая неразбериха. Им отлично удастся поставить меня в неловкое положение и без того, чтобы попытаться преподнести тебя на тарелочке брачного мученика.
Здорово. Просто здорово. Она разыгрывала карту
— Трой ещё даже не согласился.
Камрин, проклиная всё на свете, собиралась уступить.
Хизер освободила руку из захвата сестры.
— Он согласится. Ты же знаешь, он согласится.
Ага, он согласился бы. Камрин вздохнула. Что такое ещё одно унижение в её длинной цепи?
— Прекрасно, Хизер. Я поговорю с Троем. Но ты будешь мне должна.
— Ты можешь забрать нашего первенца, — пошутила она.
— О нет. Мне всю жизнь будут припоминать о позоре матери-одиночки, который я навлекла на семью.
Входная дверь со скрипом открылась, и глаза Камрин закатились в удивлении, кого бы ещё могло принести в этот день. Они обошли угол и увидели брата, Фишера, и его жену, Анну.
Эмили подбежала к ним и подпрыгнула за крепкими объятиями.
— У тёти Кэм сгорела работа, и она получила эрекцию. У Наны тоже была такая же для бабули. У тёти Хизер не может быть секса с храпящей тётушкой Кэм. О, и «дерьмо» — это плохое слово. Мы не должны его произносить.
Фишер чуть не уронил дочь.
— Какого чёрта! — Он оглядел комнату. — Она провела с вами всего лишь один день!
Анна улыбнулась, но попыталась скрыть это, поджав губы. Эмили со своими золотисто-каштановыми локонами и огромными голубыми глазами была её точной копией. Но, в отличие от своей дочери, Анна знала, когда закрыть свой прекрасный ротик.
— «Чёрт» — тоже плохое слово.
Верно. Камрин подобрала свою сумочку, оставленную ранее возле дивана. Даже предстать перед Троем с данным предложением было куда лучше, чем это сумасшествие.
— А я ухожу. Вернусь позже.
Может быть.
У Троя было достаточно времени, чтобы принять душ после работы, перед тем как должна была показаться Кэм со своим так называемым предложением. За полтора дня он себе весь мозг сломал, гадая, что же это такое может быть. Ему даже в голову не приходило, что может понадобиться Камрин от него.
Одно можно было сказать о ней наверняка: Камрин пунктуальна. Из-за свадьбы Хизер, следующие десять дней он отдыхал, так что его босс был не против отпустить его пораньше. В любом случае, они ещё к обеду закончили строительство дороги на Южной 84-й улице.
Кэм была не из тех женщин, которую встречают покрытым асфальтом и солнцезащитным кремом. Даже если она и была ему как сестра.
Даже
В ванной он снял джинсы и футболку, бросив их на пол, и шагнул под струю холодной воды. Сегодня было чертовски жарко, даже для июня. Через несколько секунд его тело охладилось. Он как раз закончил смывать мыло, когда раздался звонок в дверь.
Он обернул полотенце вокруг талии и побежал к входной двери.
— Кэм, ты рано.
Она стояла на пороге, одетая в штаны цвета хаки и белую блузку. Камрин обвела его взглядом своих огромных карих глаз.
— Трой, ты голый.
— Не совсем. На мне полотенце. — Он отошёл в сторону, чтобы пропустить её внутрь. — Присаживайся. А я пойду оденусь.
Натянув в спальне футболку и шорты, он прошёл по коридору в кухню. Уже зная её ответ, он всё равно спросил:
— Хочешь пива?
— Нет, спасибо.
Он схватил бутылку «Миллер Лайт» и сел на диван напротив неё.
— Как твоя жизнь в Чикаго?
Она отвела глаза от их семейного портрета, чтобы взглянуть на него.
— После свадьбы я переезжаю обратно домой.
Когда дело касалось Камрин Кович, нужно было очень внимательно приглядываться, чтобы увидеть эмоции. У неё были чувства, но они были глубоко погребены под всем этим дерьмом, которое она навалила сверху. Трой же читал по её глазам. Сейчас у неё был тот же взгляд, что и двадцать лет назад, когда социальный работник привёз его в дом её родителей. Он лёг спать без ужина, по собственному выбору, а она принесла ему бутерброд с арахисовым маслом и джемом со срезанной корочкой.
Она не спрашивала о его синяках. Не расспрашивала о его изодранной одежде. На самом деле, она ничего не сказала, кроме…
— Хочешь об этом поговорить? — спросил он её сейчас, копируя её вопрос, который она задала когда-то давно.
Несколько долгих секунд она изучала его лицо, а затем улыбка коснулась уголков её губ. Грустная, но все же улыбка. Она помнила.
— Нет, но спасибо.
Такой же ответ был и у него тогда. Трой глотнул пива, чтобы избавиться от кома в горле. Камрин к тому же была единственным человеком, который мог заставить его почувствовать себя сентиментальным.
— Я не видела дом с тех пор, как ты купил его. Мне нравится, как ты здесь все обустроил.
— Спасибо, — ответил он, оглядываясь вокруг. Он выкрасил стены гостиной в насыщенный красновато-коричневый цвет. Мебель была чёрной. Все остальное просто кричало: «холостяцкая берлога».
— Хизер говорит, что этому дому не хватает женской руки.
— Ну, тогда он уже не был бы твоим.
Боже, она всегда по-настоящему его понимала. Даже больше чем её брат — его лучший друг. Она понимала, как это важно, после такого детства, как у него, обладать чем-то собственным. Она поместила в рамку их семейный портрет, сделанный в одно Рождество, как подарок на новоселье. И ещё купила ему банку арахисового масла.