Негасимое пламя
Шрифт:
— Да, не смогли, — сказала Мифф. — Но не будь вторым Давидом, папа, и не выходи против Голиафа с камнем и пращой.
— Если б только я знал, что я на верной дороге, я стал бы трудиться, как один из ваших муравьев, — с горечью воскликнул Дэвид. — С меня и этого было бы довольно!
— Что же вы собираетесь делать? — спросил Билл.
— Найти путь к человеческим сердцам, — ответил Дэвид, — лучше узнать людей для того, чтобы говорить с ними, писать для них. Вдохнуть в них мужество, чтобы они воспротивились и не позволили гнать себя на бойню, точно стадо баранов. Вот
— Рабочие — ну, вот докеры, например, — продолжал Билл, — они вынуждены бороться за улучшение своей жизни, их побуждают к этому условия труда, растущие цены, низкая заработная плата. Приходите как-нибудь к нам в союз, познакомьтесь кое с кем из ребят. Это наверняка настроит вас более оптимистически. Право, но так уж трудно найти подход к рабочему человеку.
— Я приду, — пообещал Дэвид.
— У них есть и свои развлечения, — вставила Мифф. — Это комиксы, скачки, футбол, кино, где они могут посмеяться, отвлечься от тяжелой повседневной работы.
— Может быть, вы и правы, — задумчиво произнес Дэвид, обращаясь к Биллу. — Но я все же чувствую необходимость лучше узнать людей. Нийл говорит, что нужно изучить пациента, прежде чем прописать ему лекарство. Мне хотелось бы познакомиться с самыми разными людьми. Не только с рабочими-борцами, Билл, или теми, что строят небоскребы, добывают уголь, работают на фабриках, водят поезда, но и с владельцами особняков, а также с крупными политическими деятелями и финансовыми дельцами, и со всеми неудачниками, бездельниками, преступниками… и простаками, вроде вас двоих, мечтающих построить новый мир!
— II мы построим его, — прошептала Мифф.
— Что ж, такая уверенность превосходна, — для вас, я хочу сказать. — Губы Дэвида насмешливо дрогнули. — Вы избрали свой путь. Разработали план. Убеждены, что идете по верной стезе. Но я-то все еще бреду ощупью.
Он зевнул и потянулся, но не потому, что устал или хотел спать; просто он подумал, что следует оставить влюбленных наедине у пылающего очага.
— Покойной ночи, мои дорогие, — мягко сказал он и вышел из комнаты.
Нет, его не тревожит любовь Мифф к этому молодому человеку, думал Дэвид, лежа в постели. Не беспокоят и опасения, к чему это может привести. Пока она счастлива и вся светится радостью, как сейчас, он доволен. Приятно видеть в ней эту особую грацию и прелесть пробудившейся женственности. Слава богу, никакого фрейдистского комплекса в его отцовском чувстве к Мифф. Ему совершенно чужды мучительные переживания мужчины, связанные с мыслью о том, что для его любимой дочери наступает первая брачная ночь.
Ведь для него Мифф не только дочь — опа независимый, самостоятельный человек, который вправе идти своей собственной жизненной дорогой. Его любовь к ней — естественная любовь отца к своему ребенку; их дружба возникла из чувства уважения, которое он испытывал к ее уму и характеру; она давала поддержку и утешение им обоим. Это он твердо знал, а об остальном не заботился.
Наутро влюбленные отправились в лес,
Он читал, чувствуя, как этот бурлящий страстями мир, раздираемый вожделениями, полный конфликтов — нравственных, экономических и политических, — все сильнее и сильнее завладевает им.
Но вечером, когда Мифф и Билл вернулись в коттедж, озаренные счастьем любви, все вокруг преобразилось. И Дэвиду уже не казалось больше, что в мире нет ничего, кроме хаоса и жестоких столкновений. Да и кто, глядя на них, не улыбнулся бы вместе с ними! Не поразился бы чудесной силе любви, наделившей обыкновенных юношу и девушку особой, лучезарной красотой!
Мифф украсила волосы цветами белого ломоноса. Это потому, что она новобрачная, подумал Дэвид. Любовная идиллия молодой четы пробуждала в нем нежность и сочувствие.
Дэвид вызвался приготовить ужин, и Мифф не преминула поддразнить отца новой специальностью. «Пикантная мешанина!» — провозгласил он, подавая на стол блюдо из томатов, лука, рыбных консервов и риса, обильно посыпанных тертым сыром.
— Кто бы мог подумать, что ты умеешь готовить? — весело воскликнула Мифф. — Скажи я об этом Герти, она ни за что не поверит!
Вечером они снова долго разговаривали у пылающего очага. На этот раз Дэвид больше слушал, чем говорил, ему хотелось получше разобраться в их точке зрения и не называть им свои убеждения.
Они беседовали, пока не подернулись золой тлеющие в очаге угли. Мифф и Билл готовы были говорить без конца, но Дэвид ушел спать, чувствуя, что его угнетает их молодой оптимизм. Как уверены они в своих идеях, в их конечной победе! Ему же виделся впереди лишь тернистый путь, невзгоды и трудности революционной борьбы.
Глава VII
На следующий день, после полудня, Билл вывел стоявший в кустах мопед. Мифф обняла и нежно поцеловала отца, Билл крепко пожал Дэвиду руку, посмотрев ему в глаза открытым, честным взглядом, и, после веселых прощальных пожеланий и обещания скоро наведаться, они умчались.
До Дэвида донеслось дробное тарахтенье мопеда, выехавшего на тропинку и быстро удалявшегося вниз но дороге к городу. Дэвид снова остался один, в своем уединении, наполненном солнечным светом, шумом деревьев и пеньем птиц. Лежа на коврике, он попытался вновь обрести состояние приятной летаргии, владевшей им до того, как Мифф и ее спутник нарушили его сонное оцепенение. Но чувство общности, связи с землей, дающей жизнь и мельчайшим организмам, насекомым и травам, и огромным деревьям, чьи стволы покрыты ржаво-красной корой, а густолиственные ветви тянутся к самому небу, и колючей акации, роняющей на землю свое буйное золото, — это чувство ушло безвозвратно. Беспокойство и тревога охватили его: он понял, что обманывал себя, воображая, будто может вести здесь жизнь отшельника.