Негасимое пламя
Шрифт:
Джессамин, задыхаясь, взлетела вверх на башню и выбежала на крепостную стену. Ухватившись за парапет, она долго махала платком вслед удалявшемуся отряду.
— Ну а теперь, когда он уехал, может, снять это проклятое знамя? — угрюмо прошептал за ее спиной Уолтер.
Вздрогнув от неожиданности, Джессамин обернулась и, увидев брата, сердито смахнула слезы. Уолтер стоял рядом, так же, как и она, перегнувшись через парапет.
— Неужели нельзя подождать, пока он выедет хотя бы из Морфа Бэч?!
— Не рычи на меня! Если помнишь, я никогда не соглашался на то, чтобы эта штука торчала над Кэрли. Впрочем, насколько
Взбешенная при виде такой черной неблагодарности по отношению к Рису, тем более после того, что он для них сделал, Джессамин яростно набросилась на брата:
— А как прикажешь это сделать, когда ты упился до полусмерти?! Да я и трезвым-то ни разу тебя не видела с тех пор, как вернулась в замок! Когда ж я могла спросить, интересно знать?! Сейчас уже поздно об этом говорить. Знамя повесили без тебя, но свою роль оно сыграло. А теперь можешь приказать спустить его, если тебе так хочется.
— Очень хочется, можешь не сомневаться.
Повернувшись, Уолтер заковылял прочь. Через пару минут снизу донесся его хриплый голос.
И сразу же бело-алый валлийский дракон вздрогнул и медленно пополз вниз. И хотя Джессамин понимала, что это делалось ради их же безопасности, но сердце ее заныло, потому что исчезло еще одно звено цепи, связывавшей их с Рисом. Ей как будто снова напомнили, что Рис и его отряд уже перестали быть частью Кэрли.
Ладить с Уолтером становилось все труднее. Он и прежде не испытывал особой благодарности к Рису, но сейчас громогласно повторял всякому, кто соглашался слушать, как он рад наконец избавиться от проклятых валлийцев. Теперь, когда опасность миновала, Уолтером опять овладела навязчивая идея единолично править замком…
Сколько бы Джессамин ни повторяла ему, что если бы не великодушная помощь Риса, сейчас они оба, вероятно, были бы пленниками сэра Ральфа, Уолтер только отмахивался. На губах его играла презрительная ухмылка. Он обвинил Джессамин, будто та сама спровоцировала всю эту историю, чтобы вновь заманить в Кэрли очаровавшего ее валлийца. Он позабыл о подлом предательстве сэра Ральфа, больше того — Уолтер убедил себя, что Джессамин намеренно исказила смысл письма Джексона, и все для того, чтобы завоевать Риса Трейверона.
Слуги, конечно, не преминули доложить, что Рис проводил все ночи в спальне Джессамин, и хотя она постаралась проигнорировать все его вопли по поводу ее бесстыдного поведения, но так и не смогла скрыть, что слова брата жестоко обидели ее.
Он вел себя так, словно план захвата замка, который предательски замышлял сэр Ральф, существовал лишь в ее воображении, что единственная цель, которую она преследовала, — не стремление уберечь Кэрли от опасности, а лишь сластолюбивое желание заманить Риса в постель. Вскоре Джессамин стала серьезно задумываться, а не перекинулась ли болезнь Уолтера на мозг, лишив его возможности мыслить здраво.
За дверью послышались торопливые шаги, Старый Нед, дремавший у се ног, поднял лохматую голову и, потянув носом, снова уронил ее па лапы и прикрыл глаза, уверенный, что все в порядке.
— Миледи! — В дверях с ноги на ногу переминалась Мери, комкая в руках фартук. — Ох, госпожа, давеча прибежал мальчишка с верхней фермы. Не съездите ли вы взглянуть на Мэгги? Она все никак не разродится.
— А что говорит
— А ее нет — бедняга поскользнулась на льду, когда переходила ручей, так что теперь сама не может встать с постели. Это она и предложила послать за вами, миледи.
Джессамин тяжело вздохнула. Может, и удастся помочь бедной Мэгги Хьюз.
— Хорошо, Мери. Собери мою корзинку. Я поеду. Налицо Мери отразилось явное облегчение. Мэгги приходилась ей родственницей.
— Спасибо, миледи. Так передать парню, что вы приедете?
Отослав Мери, Джессамин принялась одеваться, с огорчением подумав о том, что местные жители, похоже, непоколебимо уверены в том, что ей все под силу. Хотела бы она сама обладать хоть малой толикой той уверенности, мрачно вздыхала она, натягивая толстую шерстяную юбку и заворачиваясь в свой самый теплый плащ на меху. Верхняя ферма была неподалеку от Холли-Ридж. Должно быть, сейчас, в предрассветный час, на улице жуткий холод. Поморщившись, она натянула отороченный мехом капюшон и толстые перчатки.
Взяв свечу, Джессамин медленно спустилась по крутой лестнице. Она торопливо шла к лазарету. Войдя туда, Джессамин придирчиво осмотрела содержимое корзинки, которую собрала для нее Мери, порадовавшись, что та не забыла положить бутылочку с обезболивающим настоем. Рецепт придумала сама Джессамин и очень этим гордилась, туда входили майоран и кора ивы. Она даже успела раз опробовать его на раненых воинах Риса и осталась довольна.
Ну вот наконец она готова. Джессамин вышла во двор, где уже стояла оседланная лошадь. До рассвета было еще далеко. Молоденький грум, подсаживая се в седло, клацал зубами от холода. Вместе с ней должен был ехать Бен, муж Элис, той самой служанки, что ухаживала за ранеными в лазарете. Рис перед отъездом строго-настрого наказал слугам никуда не отпускать Джессамин одну. И хотя вряд ли старого Бена можно было считать надежной защитой, но Джессамин решила, что не стоит ждать, пока разбудят кого-то еще.
Они выбрались из замка через подземный ход и очень скоро уже карабкались вверх по крутой извилистой тропинке, которая вела по холму к самым воротам верхней фермы.
Вдруг что-то мокрое и холодное ткнулось ей в руку. Старый Нед жалобно заскулил. Он все-таки увязался за ней, но такой крутой подъем оказался тяжеловат для старого пса. Джессамин честно пыталась отговорить его от этой прогулки. Но верный пес еще не забыл, как она оставила его одного во время поездки в Честер. Оставшись без хозяйки, Нед испытал такое потрясение, что теперь отказывался отходить от нее.
— Ну-ка, старина, беги в дом. Тебе надо согреться, — подтолкнула она его, заметив приветливо распахнувшуюся дверь. Второго приглашения не потребовалось. Нед стремглав влетел в дом и направился к очагу, где его ворчливо приветствовали хозяйские собаки.
— Миледи! — Олден Хьюз, чье выдубленное солнцем и ветрами морщинистое лицо напоминало кору старого дуба, склонился перед ней в низком поклоне. В глазах его метался страх. — Мэгги, бедняжка, мается уже второй день. Старуха Бет уверена, что у нее двойня, но ни один пока не показался. Она вон там.