Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма
Шрифт:
Поначалу хор голосов, поднимающих вопрос о преследовании, ограничивался главным образом видными деятелями «правых», но после передачи Meet the Press число обвинителей значительно выросло.
Белый дом восхвалял передачу Meet the Press как удобное место для политических деятелей и другой элиты, где каждый без особых проблем мог донести до аудитории свое сообщение. Еженедельная программа NBC был названа Кэтрин Мартин, которая отвечает за связи с общественностью бывшего вице-президента Дика Чейни, "нашим лучшим форматом", поскольку Чейни был в состоянии "контролировать сообщение". Она сказала, что появление вице-президента на передаче "было тактикой, которую мы часто
Я был приглашен на программу в последнюю минуту и только потому, что без этого нельзя было обойтись. Несколькими часами ранее стало известно, что Сноуден покинул Гонконг и летит на самолете в Москву — резкий поворот событий, который, без сомнения, попал во все новости. У Meet the Press не было другого выбора, кроме как начать с этой истории, и как одного из очень немногих людей, которые общались со Сноуденом, меня попросили прийти на программу в качестве главного гостя.
В течение многих лет я жестко критиковал Грегори и теперь был готов получить в свой адрес соответствующие вопросы. Но такого вопроса от него я не ожидал: "Учитывая то, в какой степени вы подстрекали Сноудена совершить то, что он совершил, и помогали ему, даже в том, что он делает сейчас, почему вы, господин Гринвальд, не должны быть обвинены в преступлении?" В этом вопросе было столько неверных предпосылок, что мне пришлось задуматься, прежде чем я смог дать на него ответ.
Наиболее очевидной проблемой данного вопроса было значительное количество содержавшихся в нем необоснованных предположений. Утверждение "в какой степени" я "подстрекал Сноудена и помогал ему даже в том, что он делает сейчас", — это то же самое, что сказать "в тех случаях, когда мистер Грегори убивал своих соседей…" Это не что иное, как яркий пример агрессивного вопроса вроде "Когда вы перестали бить свою жену?"
Но помимо ложных доводов ведущий программы сделал странное заключение о том, что другие журналисты могут и должны преследоваться законом за выполнение своей работы. Вопрос Грегори подразумевал, что каждый журналист-расследователь в Соединенных Штатах, который работает с источником и получает засекреченную информацию, является преступником. Именно эта теория и именно такая обстановка привели к тому, что журналистские расследования стали такими опасными.
Как и следовало ожидать, Грегори называл меня как угодно, только не «журналистом». Он объявил: "Вопрос о том, являетесь ли вы журналистом, — это вопрос отдельных дебатов. Особенно учитывая то, что вы делаете".
Но Грегори не был единственным, кто отстаивал такую точку зрения. Никто из гостей, приглашенных на Meet the Press, не возразил ему по поводу того, что журналист за работу с источником может преследоваться по закону. Чак Тодд из NBC поддержал Грегори, поднимая «вопросы» о том, что он назвал моей «ролью» в "заговоре":
"Гленн Гринвальд… насколько он был вовлечен в заговор?.. Помимо получателя информации у него была еще какая-то роль? Он собирается отвечать за свои действия? Вы знаете, здесь необходимо — необходимо — необходимо обсудить правовые вопросы".
В одной из программ Reliable Sources на CNN эту тему рассматривали, в то время как на экране было написано: "Должен ли Гленн Гринвальд быть наказан законом?"
Уолтер Пинкус из Washington Post, который в 1960-х от имени ЦРУ шпионил за студентами из Соединенных Штатов,
В своей программе на CNBC финансовый обозреватель New Yorktz Times Эндрю Росс Соркин сказал:
Я чувствую, что: а) мы проигрываем эту игру, мы даже позволили [Сноудену] добраться до России; 2) очевидно, что китайцы ненавидят нас за то, что мы вообще выпустили его из страны…Я бы арестовал его, и теперь я бы хотел арестовать Гленна Гринвальда, журналиста, который, по всей видимости, хочет помочь ему добраться до Эквадора.
Гот факт, что репортер из Times — газеты, которая добралась до Верховного суда, чтобы опубликовать документы Пентагона, — выступает за мой арест, является ярчайшим свидетельством преданности большого числа журналистов правительству Соединенных Штатов. Но в конечном счете криминализация журналистских расследований будет иметь серьезные последствия для газет и их сотрудников. Позже Соркин извинился передо мной, но его замечания показали скорость и легкость, с которыми подобные обвинительные утверждения набирают обороты.
К счастью, американская пресса не была единодушна в поддержании этой точки зрения. В действительности угроза криминализации побудила многих журналистов сплотиться в поддержку моей работы. На различных программах крупных телеканалов ведущие были скорее заинтересованы в информации, которая была раскрыта, нежели в демонизации тех, кто принимал в этом участие. В течение недели после программы Грегори обсуждался заданный мне осуждающий вопрос. Huffington Post написала: "Мы все еще не можем поверить, что Дэвид Грегори спросил это у Гленна Гринвальда".
Тоби Харнден, руководитель вашингтонского подразделения британской Sunday Times, написал в Twitter: "Зимбабве Мугабе посадило меня в тюрьму за то, что я "занимался журналистской деятельностью". Неужели Дэвид Грегори говорит о том, что Америка Обамы должна сделать то же самое?" Огромное количество журналистов из New York Times, Post и ряда других изданий защищали меня в публичных выступлениях и личных беседах. Но никакая поддержка не может противостоять тому факту, что часть журналистов выступала за санкции и уголовную ответственность за проведение журналистских расследований.
Мои знакомые юристы и другие консультанты пришли к выводу, что существует реальный риск ареста, если я вернусь в Соединенные Штаты. Я пытался найти хотя бы одного человека, чьему суждению я доверял, который сказал бы мне, что такого риска нет, что сама мысль о том, что Министерство юстиции будет преследовать меня в судебном порядке, абсурдна. Но никто мне этого не сказал. По общему мнению, Министерство юстиции не будет открыто действовать против меня и моей статьи, желая избежать видимости "преследования журналистов". Скорее, правительство придумает теорию, согласно которой преступления, совершенные мной, не попадают под характеристику журналистской деятельности. В отличие от Бартона Геллмана из Washington Post перед публикацией истории я приехал в Гонконг, чтобы встретиться со Сноуденом; с того момента как он прибыл в Россию, я регулярно разговаривал с ним и как внештатный журналист опубликовал истории об АНБ в газетах по всему миру. Министерство юстиции может пытаться утверждать, что я «подстрекаю» Сноудена и «содействую» ему в сборе информации, или что я помог «преступнику» избежать справедливости, или что моя работа с иностранными газетами являлась шпионажем.