Негоциант
Шрифт:
Взгляд мой упал на трость, что по привычке была прислонена к подлокотнику кресла и не покидала меня ни на минуту. Вот оно!
Быстрыми, стремительными росчерками в круге начала проявляться оскаленная медвежья голова. Рисовал я неплохо, но повторить доподлинно все равно не получилось. Мишка на рисунке вышел не особо агрессивный. Глаза получились чуть больше, пасть чуть уже. Казалось, будто косолапый чему-то безмерно удивлен. Тени под глазами и штрихи по морде прибавили толику серьезности. Медведя в круге мало, надо что-то еще. Постучав ручкой по столу, я окинул взглядом комнату. Ну конечно же книги. Приключения, трагедии, комедии, знания и абсурдизмы. Все то, что можно почерпнуть
Открытая книга и медведь — самое оно. Ярко говорит о моем характере, свиреп для неприятеля и мягок и покладист в быту. Книга, свидетель моего иноземного происхождения, таких тут пока не делают, да лишний раз напоминает о родине, по которой я ни капли не соскучился. Странно, конечно, столько времени дома не был, а ностальгия не замучила. Противное чувство, говорят, угнетающее и мрачное. У слабых духом и до самоубийства может дойти.
Подняв листок перед глазами, я с пристрастием осмотрел свое творение. Вышло недурно. Да, не все так ровно, не все похоже, но основную идею можно уловить.
— Дирек!
На пороге вновь появился мой секретарь. Лицо Амориса пылало, волосы были растрепаны, а рубашка расстегнута практически до пояса. Совсем парень замотался с этим отъездом. Вернемся назад, дам ему, пожалуй, неделю отпуска. Пусть погуляет, поспит всласть, потратит заработанные денежки. Это же так приятно, баловать себя любимого, особенно если приобретения скорее в радость, чем для пользы.
— Слушаю вас, господин барон!
— Возьми этот рисунок и пулей дуй к художнику. Пусть сделает макет нашивки на плащи. Скажи, что это герб барона Сбирского, главы Негоциантского дома Подольских. Пусть уж расстарается.
Дирек взял лист и принялся вертеть его в руках.
— Клево, босс, просто высший пилотаж.
Вот уже и сленг, нахватался. Быстро они учатся, схватывают все на лету. Земные детективы ему давать надо, впрочем, перестать. Доучит русский, прочитает «Крестного отца» и еще, не дай бог, им же и называть будет.
— Ты не перебивай.
— Извините, господин барон, — спохватился секретарь.
Я удовлетворенно кивнул и прочистил горло.
— После того как получишь рисунок, к швеям, пусть сделают тридцать, нет, сорок таких вот шевронов, не больше ладони, к завтрашнему утру. Если управятся в срок, заплачу в два раза больше, чем просят за подобную работу.
— Господин барон? — Дирек на секунду замешкался в дверном проеме.
— Что тебе?
— А можно и мне одну?
Нет, все-таки Аморис мальчишка. За напускной серьезностью и печальным житейским опытом есть настоящий Дирек, беззаботный юнец и мечтатель.
— Возьми одну, — отмахнулся я. — Но только мухой, слышишь меня?
— Не извольте сомневаться, — послышалось уже с лестницы, и по деревянным ступенькам загрохотали подошвы новых модных туфель мастерового.
Все вроде бы было в порядке. Распорядитель Ирик занимался подготовкой телег с провизией и экипажем, Парус охраной, я гербом. Самое сложное на себя взял. А вы думали что? Придумать эмблему, по которой тебя потом долгие годы люди узнавать будут, не такое уж и простое занятие. Ответственность большая, и большой позор, если что-то пойдет не так.
Что-то я зациклился на эмблемах. Символы эти, загадочные и обычные, странные и традиционные. Ими буквально заполнена вся наша жизнь. На каждом углу, в каждой вещи можно найти тот или иной указатель и истолковать его по-своему. На долларе, к примеру, присутствует эмблема масонов, тайного общества вольных каменщиков. Что символизирует пирамида с всевидящим оком на вершине, думаю, никому объяснять
Взять, к примеру, всем известный «V» — образный жест, виртуозно исполняемый многими политиками посредством указательного и среднего пальца. Он ведь транслируется по телевидению, печатается в газетах. По его примеру и подобию действуют другие, но нужно же знать, черт возьми, что он показывает многомиллионной аудитории? В России сей знак означает викторию, или победу. Победу в битве, победу над врагом, победу над конкурентами. Обязательно сделаю победную козу вслед уходящему с поля боя Подольских, не сейчас, не в скорое время, но непременно исполню. Ладно Россия. У англичан этот жест призван запугать врага. Показывая его, британец будто говорит — «Бойтесь нас». Самое забавное толкование этого жеста изобрели австралийцы. Победная запугивающая коза у них попросту предлагает заткнуться.
Дальняя дорога, или, если более точно выражаться, долгое путешествие радовать может кого угодно, кроме меня. Мне что, собственно, нужно? Дорога? Не проблема. Дальняя? Того лучше. Главное, чтобы в конце трудного и опасного пути было море, песок, белоснежный, как улыбка феи, шезлонг и бар с бесплатными напитками. Пальмы и знойные креолки приветствуются, но в обязательный комплект могут и не входить.
Закутавшись в плащ и трясясь от холода и сырости, я дикими темпами поглощал запасы алкоголя, что сам же и заготовил для отряда. Чертов ливень не переставал вторую неделю, превратив тракт в непроходимое грязевое болото. Сопровождающий меня Аморис был не в лучшем состоянии. Кашель, насморк и бледный цвет лица — вот меньшие из зол, что нас постигли в ходе путешествия.
— Господин барон! — В окне экипажа появилась измазанная в глине физиономия Паруса. — Дальше пройти не сможем. Авангард доложил, что в трех километрах отсюда река смыла мост и разлилась на три своих ширины.
Новость о рухнувшем мосте меня ничуть не удивила. Хлеставший который день ливень стоял стеной, иногда усиливаясь настолько, что, превращаясь в сплошную стену обрушавшейся с небес воды, наталкивал на размышления о библейском потопе.
То и дело отряд тормозили подводы и мой экипаж. Узкие деревянные колеса погружались в грязь и уходили в землю. После того как кто-то обнаруживал подобный казус, все спешивались и шли пешком, вызволять несчастное колесо. Измазавшись вволю в мокром черноземе, устав и еще больше промокнув, все вновь кутались в плащи или пытались разместиться под навесами телег и вновь отправлялись в путь. Двигались мы поистине с черепашьей скоростью.
Отхлебнув из фляги, я мутными глазами глянул на Покопа.
— Что делать предлагаешь?
— Сворачивать, господин барон. В такую погоду и людей замордуем, и скотину загубим.
— Куда хоть сворачивать?
— Да хоть в Отраду, тут недалеко, прямо за леском село есть небольшое. Там непогоду и переждем.
Я еще раз посмотрел в окно и только махнул рукой.
Тепло камина и горячая пища придали бодрости духу и ликования телу. Промерзшие до костей гвардейцы, да, теперь у меня как у самого настоящего барона в этом мире есть своя наемная гвардия, с аппетитом поглощали предложенного трактирщиком жареного поросенка, обильно сдабривая мясо вином из глиняных кувшинов. Я же, устроившись у самого огня, потягивал из большого бокала портвейн и наслаждался зрелищем горящих поленьев.