Негодяи (сборник)
Шрифт:
На мгновение мне приходит в голову отчаянная мысль – вложить свои деньги. Учитывая мои сбережения и вложения, а также наличные в сейфе на Каймановых островах, я бы мог такое потянуть.
Нет, это безумие. Фильмы – самое худшее в мире вложение денег. Хуже, чем вкладывать в только что созданные заводы по производству антенн для машин, салфеток на мебель и сеток для волос. В Голливуде деньги у людей постоянно в никуда пропадают.
Даже если никто не попытается напрямую спереть мои деньги, даже если все будут работать изо всех сил, достаточно прокола в одном из отделов, чтобы фильм провалился. На студии
Я окажусь и без работы, и без денег.
Я откидываюсь на спинку дивана, стараясь не хлюпать носом.
– Мы в заднице.
– Хэдли уже застрелиться готов, – отвечает Том.
– Лучше бы он миссис Треваньян застрелил.
– Ну, можно лишь надеяться, что в последний момент придет крутой меценат с большой чековой книжкой, – говорит Том.
– Позвоню Брюсу, – говорю я, протягивая руку за телефоном.
Но на номере Брюса сразу же включается голосовая почта. Меня всегда немного раздражает, что у него есть и другие клиенты, и личная жизнь, но это вполне ожидаемо.
– Попробую чуть позже, – говорю я, убирая телефон.
Том глядит на дверь, где расхаживает один из моих телохранителей.
– Откуда у тебя эти телохранители? – спрашивает он.
– Вы за них платите, – отвечаю я. – Это надлежащая предосторожность, которую вы обязаны блюсти. Даже миссис Треваньян пришлось бы согласиться.
– Блин! – орет он. Но это единственное возражение с его стороны.
Я снова принимаюсь учить текст, снова слышу выстрел из ружья. По очередному беспилотнику, полетевшему в сторону отеля. И я сдаюсь. Хвала Богу, уже долгое время никто не приходит меня утешать, и решаю, что пора дойти до бара и открыть бутылку выдержанной текилы. Пара стопок, и я уже понимаю, откуда взять денег, чтобы сделать фильм таким, каким он должен быть.
Я стучусь в дверь к Осли, в ответ получаю приглушенные параноидальные вопросы. Говорю ему, что это я, он приоткрывает щелочку, чтобы убедиться, что я не лгу. Увидев двоих моих телохранителей, сразу же принимает их за наемных убийц, впадает в панику, но я втыкаю ногу в щель открытой двери. Наклоняюсь к нему и начинаю говорить, тихо.
– Слушай, я могу помочь тебе слезть с крючка.
Он впускает меня в комнату. Мои охранники занимают пост у двери, по обе стороны от нее. Мелин нет, и без нее комната выглядит обителью отчаяния с единственным источником освещения в виде экрана ноутбука на столе, на котором мелькает скринсейвер. На столике медленно протухает еда, доставленная службой сервиса отеля.
Я беру единственный в комнате стул, и Осли приходится сесть на кровать, туда, где я сидел этим утром.
– Занавески все задернуты, как я погляжу, – начинаю я.
– Постарайся не ходить рядом с ними, – отвечает Осли. – Силуэт могут заметить.
Я задумчиво гляжу на занавески.
– Обязательно.
И поворачиваюсь к нему.
– Слушай, они выяснили, что с нами сотрудничают люди, работающие на картель «Триколор».
Осли вздрагивает.
– Они и дальше будут пытаться тебя достать, так что
Вроде бы у Осли в глазах появляется отблеск надежды. Нет, понимаю я, это блеск подозрительности.
– И как ты собираешься это провернуть? – спрашивает он.
– Мы продадим твой технологический процесс картелю.
Его явно не радует такая перспектива, и он кривит губы.
Ты кретин, вот что говорит изгиб его губ.
– Я вижу тут две проблемы, – говорит он. – В-первых, как это помешает им убить меня, вместо того чтобы дать денег?
– У тебя должна быть страховка. Ты должен задокументировать процесс и отдать его тем, кому ты доверяешь, на случай если с тобой что-то случится.
Он ехидно ухмыляется.
– Типа, тебе?
– Нет, – отвечаю я. – Я никакого желания не имею в это ввязываться. Да и все равно ничего не пойму.
– Еще бы. Поскольку ты даже не понял того, что я тебе до этого сказал. Процесса еще нет. Я еще не сделал никаких наркотиков, только теорию разработал. Все теории, которыми я руководствовался, есть в Интернете на форумах, посвященных веществам. Мне просто нечего продавать!
Я осмысляю его слова.
– Что ж, но мы можем сказать, что у тебя есть полное описание процесса. И получить деньги за то, что никому его не откроем.
Осли вскакивает с кровати и начинает расхаживать по комнате, размахивая руками.
– Сказать кучке преступников-убийц, что я изобрел процесс, которого на самом деле нет? И ждать, что они мне денег заплатят, чтобы я его никому не открыл?
– Ну, ага.
– Это безумие!
Я уже почти готов с ним согласиться. Да, это не самая гениальная идея. Но он продолжает орать.
– Ты вообще обо мне ничего не знаешь! – кричит он. – Я верю только в одно – в свободу!
Понятия не имею, какое отношение все это имеет к свободе, но Осли начинает сам это расказывать.
– Я не собираюсь зарабатывать деньги на своих идеях! – кричит он. – Меня не интересуют патенты, авторские права и торговые марки!
Последние слова он чуть ли не выплевывает.
– Все, что необходимо, – свобода использовать технологию и сама технология! Вся техника станет принадлежать людям бесплатно, всем, кто захочет ее использовать, безо всяких засранцев, стоящих и собирающих со всех деньги!
– Даже если из-за этого ты погибнешь? – спрашиваю я.
Глаза Осли сверкают сквозь толстые стекла очков совершенной уверенностью.
– Если я умру, технология все равно будет открыта! Кто-нибудь выяснит, как это делать! Люди будут делать лекарства и наркотики у себя дома! Это неизбежно, точно так же, как люди научились подсоединять компьютеры к телефонным линиям и изобрели Интернет!
– Ага, и тот, кто найдет ответ, получит тонну денег, – говорю я.
Осли глядит на меня с высоты абсолютного морального превосходства.
– Эта информация должна быть бесплатной, – говорит он. – И я сделаю ее бесплатной.
Похоже, что последнее, в чем я нуждаюсь этим вечером, так это в лекции яростного самовлюбленного чудика. Напомнив себе, что я очень высокого роста, выгляжу, как Клингон, что я убийца, я уже собираюсь встать, схватить Осли, швырнуть его на пол и объяснить ему, что он сделает все, что я скажу, иначе я его долбаной тупой головой в мяч поиграю.