Нехрупкая Лилия

Шефф Вийя

Артур храпит в мужской палатке. Даже сверчки не заглушают его хрюканье, в центральном шатре слышно.

Я сижу и слепо смотрю на экран ноутбука. Он ничего не показывает. Просто фото на рабочем столе с иконками. Всматриваюсь в каждую деталь лесного пейзажа. Порой кажется что листья на деревьях колышутся. Но это неправда. Просто так работает наш мозг. Он часто нас обманывает и заставляет принять нереальное за действительность.

На улице тихое шуршание. Негромко хлопнула дверь трейлера.

Муза

покинула Фила? Или выпитый кофе придавил?

Мне кажется или это девичий приглушённый смех я сейчас услышала краем уха?

Что за Х?

Выхожу и всматриваюсь в темноту у трейлера. Свет не включён. Улавливаю движение справа от машины. Тень скользнула. А потом отчетливо попадает девушка на секунду в круг света от лампочки на краю периметра. Лица не заметила, только длинные светлые распущенные волосы и сарафан в цветочек.

Выжидаю немного, пока она отойдёт ближе к деревне.

— Фил! — громко и грозно, направляясь к трейлеру.

Вываливается без майки из двери, напуганный.

— Лиль, ты чё орешь?

— Какого хера, Коломыцин?! — прижимаю его к стенке. — Я же просила местных девок не трогать.

— Да с чего ты взяла, что я?..

— Думаешь, я слепая? Я видела сейчас, как от тебя вышла одна и побежала в сторону деревни.

— Да, ладно тебе, — пошленько посмеивается, пытаясь выкрутиться. — Не было ничего. Так… Потискал за сиськи и всего.

— Хочешь, я тебе сейчас кое-что потискаю? — надавливаю ногтем у него в паху, рядом с членом. — На всю жизнь запомнишь.

И это не предложение, это угроза. И он её отлично понимает.

— Нет, спасибо… Неласково как-то у тебя получает.

— Да что ты?!

Громкий храп прерывает нас.

— Вот слон! — вслушивается Фил. — Хобот сломать хочется, спать по ночам не даёт.

— Поэтому ты решил в это время деревенских девок портить?

— Не было ничего, клянусь, — поднимает руки. — И она сама пришла.

— Кто она?

— Извини, матушка моя, имя сказать не могу, так как обещал ей держать всё в тайне.

— Ты прикалываешься? Имя!

— Не скажу. Можешь резать, — издевательски ухмыляется.

Вонзаю ноготь ему в пах. Вскрикивает от боли и загибается.

— Не шути со мной, Коломыцин. Я просто так никогда не угрожаю.

— Сучка, ты Антипова, — фальцетит, закрывая член руками.

— Неспокойной тебе ночи, — направляюсь обратно к шатру.

На клавиатуре моего ноутбука лежит букет полевых цветов.

И кто его сюда принёс?

Никого нет, возле шатра тоже.

— Я знаю, что ты здесь. Выходи!

Такие романтичные порывы могут быть только у одного человека, и я шкурой чувствую его присутствие где-то рядом.

Воронин выходит из темноты разбитой рядом

палатки, из которой доносится храп.

— Могу вылечить, — показывает туда.

— Интересно как?

— Облепиховое масло помогает.

— Боюсь, этому тигру кроме удавки ничего не поможет. Что ты здесь делаешь ночью?

— Не спится…

— Я вижу. Но это не значит, что ты должен быть здесь. Иди домой.

— Не хочу. Я соскучился, — делает несколько шагов ко мне. — Пойдём, погуляем.

— Сейчас? — одна моя бровь поднимается вверх. — А как же звери?

— У реки их нет.

— За то там другое зверьё. Пищащее и кровососущее.

— Тебя пугают комары?

— Меня бесит, что я от их укусов чешусь без перерыва. От них даже репелленты не спасают.

Воронин достаёт из кармана маленькую баночку с какой-то мазью, набирает пальцами и проводит по своих щекам. Потом тоже самое проделывает и со мной. Веду пальцем, слегка снимая жирный налёт на коже, и нюхаю. Пахнет какой-то горькой травой с ярким ароматом. На полынь похоже.

— Теперь они тебя не тронут. Им не нравится этот запах.

— Мне тоже не очень… Что это?

— Мазь от комаров. Наши охотники ей пользуются в лесу.

— Подозреваю, что они охотники так себе. Дичь, почуяв такое, сбежит сразу.

— Не преувеличивай! Идём? — подаёт мне руку.

Я не беру, просто прохожу мимо в направлении реки.

Если честно — страшно. Не от близости Воронина, его-то я как раз не боюсь. Лес. Ночью он наводит ужас. Каждый звук ощущается в несколько раз громче и кошмарнее. Так и ждёшь, что из-за деревьев выйдет чудище лесное.

Блин, это, наверное, единственное от чего я трясусь здесь. Шорохи в темноте пугают.

Воронин сзади в двух шагах, молча смотрит. От его взгляда спина горит.

Иду в направлении уже известного мне валуна, но Стас берёт за руку:

— Нельзя ночью на камни.

— Почему?

— Днём ты из них тепло тянешь, ночью они из тебя. Застудишься. Деревья, — указывает на несколько поваленных стволов на берегу. Они лежат в виде треугольника.

Сильно ты тут продвинулся в народной медицине.

Садимся рядом. Я подтягиваю колени к подбородку и обнимаю их, смотрю на воду. Кроме писка комаров, стрекотания сверчков и уханья совы больше ничего не слышно. Хотя врут… Наше дыхание, оно глубокое и надсадное. Стас прямо за моей спиной.

Вздрагиваю, так как он вдруг обнимает меня двумя руками за плечи и прижимается грудью к моей спине, окутывая меня своим теплом. Только сейчас замечаю, что у воды прохладно.

— Смотри, — показывает рукой в сторону противоположного берега.

В темноте пляшут небольшие жёлто-зелёные огоньки.