Неидеальная любовь. Книга 1. Часть 2.
Шрифт:
– Не надо устраивать ругань и придираться к словам, - поморщился Волков, проведя рукой по волосам и ещё больше растрепав их. В груди появилось горячее желание, постепенно перебирающееся к низу живота.
Закрыла глаза, открыла. Глубоко вздохнула и отогнала мысли куда подальше. Нет. Или мы разговариваем или занимаемся сексом. Пока что приоритетнее выяснить отношения, хотя второй способ сосуществование менее затратен в плане нервов.
– Лёш, я не понимаю, что ты от меня услышать хочешь. Извинения? А за что я должна извиняться? За то, что мне было больно и это чувство до сих пор как заноза сидит внутри? За то, что не могу тебе теперь полностью доверять? За то, что ощущаю
– Юль, а за что я должен извиняться?! Ты же знаешь, что я тебя...
– Вот только не надо приводить мне до такой степени убойные аргументы! Не катят они, понимаешь? Не катят! Я сердцем ещё могу поверить в возможную искренность этих слов, да только как же до тебя не доходит, что мнение чувств уже ничего не значит?* Как ты не понимаешь! Однажды оступился - всё. Доверие...
– Ты опять?
– тихо прошипел Волков, поднимаясь и отходя к окну.
– Про доверие хочешь поговорить? Давай! Я согласен! Ты разводишь целую демагогию на эту тему, а сама? Ты требуешь от меня доверять тебе, что бы могла доверять мне, да только от тебя же даже под пытками нечего не добиться! Ты же никому ничего не рассказываешь. Закрылась в себе и сиди, гадай, что там такого у неё случилось. Или это просто очередная блажь в стиле Юли Соколовой, которой так не хватает внимания! Хочешь что бы тебе отвечали тем же, делай так сама!
– Как так? По твоей логике, дабы не чувствовать себя обиженной, мне надо найти любовника. Как минимум двух, кстати, а то и больше, чтобы не отставать от такого знатного жеребца, - я завелась. И понимала это. Как и то, что ничем хорошим такое выяснение отношений закончится не может просто по определению.
Но погашаемое силой воли желание, обида, цветущая в моей душе буйным цветом и слепое желание сделать больно в отместку, слились в один сплошной поток эмоций и накрыли с головой, подавляя последние остатки хоть какого-то здравомыслия.
А коли быть честно хотя бы с собой, мне до зуда в пальцах хотелось заставить его почувствовать всё то, что чувствовала я сама, когда он пренебрегал мной, моими желаниями и моими чувствами. О да, он ещё в школе ловко научился топтаться по всему, что было мне дорого...
И теперь, не смотря на осознание абсурдности такого скандала, я сознательно шагала вперёд напролом, ударяя тем же, чем обычно награждали меня саму.
Старые раны не заживают. Мы просто учимся не задевать их.
– Я не это имел в виду!
– на пол полетела стопка книг, мирно лежавшая на журнальном столике. Алексей с удовольствием ударил бы кого-нибудь, если судить по сжатым кулакам. Но сейчас в комнате есть только я...
Надеюсь, что бить женщин не в его характере.
– А что ты имел в виду? Что ты хотел сказать своим "Относись к другим так, как хочешь, что бы к тебе относились"? Что ты хотел этим сказать?!
– встав с дивана, оказалась прямо напротив него. Что бы не провоцировать банальную драку (пусть даже силы очень не равны), сложила руки на груди, вцепившись в Волкова усталым, обречённым и злым взглядом.
Алексей слегка вздрогнул. Видимо, мой внешний вид кричал о том, что точка кипения, за которой не останется дороги назад, находиться слишком близко.
Однако, сдавать позиции ни он, ни тем более я, не собирались. В конце концов, могу побыть садистом хоть немного, уязвляя чужие чувства и самолюбие?
– Вот скажи мне, ты хоть раз задумывался о том, что делаешь? И почему вокруг тебя могут выжить только такие как Макс?
– голос звучал глухо и даже едва слышно, особенно
– Потому что другие, не способные относится пренебрежительно не только к чужим, но и к собственным чувствам, просто не смогут находиться рядом и терпеть всё, что ты творишь! Да тебе же плевать на меня, по сути-то! Я не понимаю, почему до сих пор терплю, почему надеюсь, остаюсь рядом, прощаю и пытаюсь не нагнетать обстановку своими истериками! Я отказываюсь понимать, почему ты мне дорог и почему я не могу переступить порог кабинета гинеколога, что бы сделать аборт и освободить обоих от опостылевших обязательств!
– сердце сжималось от слов, слетавших с моего собственного языка, но в меня как будто бес вселился.
Я говорила, снова повышая голос, срываясь на болезненный для горла крик, выплёскивая всё, что успело накопиться за наши "отношения". И мне нравилось видеть, как слова причиняют Лёше почти физическую боль.
Правильно. Никто не любит слушать о собственных недостатках. Особенно в области чувств.
– Тогда какого хера ты здесь, а не в больнице?
– выплюнул Волков, развернувшись и грохнув на пол вазу. Не знаю, помогало ли ему это держать себя в руках и не перейти к более действенным методом моего затыкания, но на меня это не произвело никакого эффекта.
Ещё пару месяцев назад, я бы вздрогнула, осеклась или вообще испуганно замолчала, а сейчас просто смотрела на него в упор и продолжала говорить. И было настолько на всё плевать, что взорвись в непосредственной близости граната, и то не заметила бы.
– Какого хера? А правда, какого хера? Мне же по идее наплевать на всех кроме себя, я же никому ничего не рассказываю и никому не доверяю! Так действительно, какого хера мой ребёнок ещё жив?
– неосознанно приложило ладонь к животу и глубоко вздохнула.
– Тебе пора бы повзрослеть, Волков. Ты не замечаешь, как причиняешь боль мне, как унижаешь и делаешь такую бедную и несчастную жертву мужского эгоизма и себялюбия из человека, который по сути ничего плохого тебе не сделал. Заметь, я не заставляла тебя приезжать ко мне посреди ночи. Я не просила начинать эти отношения. И могу прямо и честно сказать, что вполне бы уже переболела и нашла куда более лучший вариант!
После последней фразы в комнате повисла тишина. Её можно было потрогать, настолько ощутимой она оказалась. Алексей стоял очень близком, нас разделяло каких-то полшага, но в этот момент мне показалось, что между мной и ним едва ли не километры расстояния.
– Лучший вариант?
– переспросил Лёша, опасно прищурившись. Но почти сразу же он как будто расслабился, даже улыбнулся. С долей снисходительности и веселья.
– Лучший вариант? И кто же им стал был? Паша? Ванюша твой любимый? Или Влад, так страстно захотевший тебя вернуть, свою любимую сломанную куколку? Кто из них, м? Или ты кого-то ещё из нашего класса приметила? Получше меня? А может, тебе Максимочка понравился до такой степени? Конечно, я ему и в подмётки не гожусь...
Не выдержала. Подлетела и с размаху отвесила пощёчину. Руку обожгло болью, а на глаза навернулись слёзы. Но быстро вытерев их, зло посмотрела на замолчавшего Волкова, прижимавшего ладонь к горящей щеке. В его взгляде сквозило удивление пополам с непогасшей злостью.
– Никогда. Не смей. Говорить о том, чего даже не понимаешь, - слова падали тяжёлыми каплями, выводя скандал на новую ветку, с более разрушительными последствиями.
– Засунь свою ревность себе же в глотку, потому что я тебе никогда даже малейшего повода не давала! Не приписывай мне собственные грехи, будь, в конце концов, нормальным мужиком!