Неисповедимый путь
Шрифт:
В следующее мгновение веки, зашитые работниками морга нитками телесного цвета порвались и открылись. Глаза, глубоко утонувшие в глазницах, были цвета серого мрамора. Сильно дергаясь, губы растягивались, растягивались…
И рот раскрылся, порвав белые швы. Внутри рта все было отвратительно серым и виднелись куски материи, засунутые туда, чтобы щеки казались полными. Голова задергалась словно в агонии, а тело затрепетало в руках Уэйна. Кто-то дико забарабанил в дверь.
— УЭЙН! — закричал Джордж Ходжес. — ПРЕКРАТИ!
Но Уэйн был полон праведной исцеляющей силой и должен был искупить свои
— Возвращайся, папа, — шептал Уэйн дергающемуся трупу. — Пожалуйста, возвращайся…
В измученном мозгу Уэйна возник образ мертвой лягушки, жесткой и пахнущей формалином, лежащей на столе в классе биологии. Ее ножные мышцы были открыты и соединены с маленькими электродами; когда включали ток, лягушка прыгала. Прыгала. Прыгала. Прыгай, лягушка, подумал Уэйн и разразился истеричным смехом. Труп Фальконера трепетал и дергался, руки хватали воздух. Прыгай, лягушка, прыгай…
— Уэйн! — закричала его мать, находясь на грани истерики. — Он мертв, он мертв, оставь его в покое!
И Уэйн осознал с болезненной очевидностью, что потерпел провал. Все, что он делал, просто заставляло лягушку прыгать. Его папа мертв.
— Нет, — прошептал он. Голова Фальконера повернулась набок, и рот раскрылся еще шире.
Уэйн расцепил свои пальцы и отступил назад. В тот же момент труп, лязгнув зубами, затих.
— Уэйн?
— Отопри дверь!
— Пусти нас, сынок, дай поговорить с тобой!
Он уставился на капельки крови на мраморном полу и тупо вытер нос рукавом. Все кончено, он проиграл. В единственном, о чем он просил, в самой важной для него вещи ему отказано. И почему? Потому что лишился милости Господа. Он знал, что где-то это празднуют Крикморы. Уэйн дотронулся до гудящей головы окровавленной рукой и уставился на овечек и пастушков противоположной стены.
За пределами мемориальной комнаты, Кемми Фальконер и собравшиеся проститься с Фальконером услышали ужасные грохочущие звуки. Это было, как скажет потом своей жене методистский священник, как «если бы в эту комнату набилась сотня беснующихся демонов». Только когда шум прекратился, Джордж Ходжес с парой мужчин осмелились взломать дверь. Они нашли Уэйна, съежившегося в углу комнаты. Вазы с цветами были разбиты о стены, с которых послетали прекрасные фрески, а на полу стояли лужи воды. Труп выглядел так, будто Уэйн пытался вытащить его из гроба. Кемми увидела окровавленное лицо сына и упала в обморок.
Уэйна доставили в госпиталь с диагнозом нервного истощения. Он был помещен в отдельную палату, накачан транквилизаторами и погружен в сон. На протяжении долгой ночи его посетили два сна: в первом подле его кровати стояла ужасная тень, улыбающаяся в темноте. Во втором сцепились в смертельной схватке орел и змея — крылья орла тянули его в чистое небо, но зубы змеи наносили удар за ударом, и ее яд отнимал у орла силы и тянул к земле. Уэйн проснулся в поту до того, как закончилось сражение, но он знал, что на этот раз змея победила.
В черных очках, жуя транквилизаторы, он наблюдал, как в десять часов утра Величайший Евангелист Юга был предан земле.
Его долг был ему кристально ясен.
8.
35
Доктор Чудо был слегка пьян, и от него исходил запах бурбона «Дант» словно запах дешевого одеколона. Фляга, полная этой бурды, стояла на столе возле его локтя. Перед ним располагалась тарелка с вареной сосиской и жареными бобами. Было время ленча, и воздух был полон пыли от грузовиков и кранов, которые устанавливали оборудование на ярмарочной площади Гадсдена; на следующей неделе карнавал будет в Бирмингеме, и на этом сезон закончится.
Билли сидел напротив Чудо под деревянной крышей открытого кафе. Шатер «Призрак-Шоу» был уже поставлен и подготовлен для ночного представления. Доктор Чудо с отвращением посмотрел на свою еду, глотнул из фляги и предложил ее Билли.
— Давай, от этого не умирают. Господи, чтобы переварить такую пищу необходима солидная доза антибиотиков! Знаешь, если ты рассчитываешь и в будущем работать на карнавале, то тебе лучше привыкнуть ко вкусу алкоголя.
— Работать в будущем? — Билли минуту помолчал, наблюдая на сгрудившиеся грузовики с различными частями оборудования. «Спрут» тоже находился где-то там, в облаке пыли. — Я не планировал оставаться с карнавалом после того, как он покинет Бирменгем.
— Тебе не нравится карнавал?
— Ну…
Я думаю, нравится, но…
Меня ждет работа дома.
— А, да, — кивнул Маурейл. Он был небрит, а его глаза затуманились из-за ночного переезда и последующей установки шатра «Призрак-Шоу». — Твой дом. Я совсем забыл: у людей есть дома. Я думал, что тебе будет интересно посмотреть на мою мастерскую, где я собираю все персонажи «Призрак-Шоу». Она находится в моих владениях в Мобиле — во владениях, заметь, а не дома. Мой дом — здесь. — Он махнул рукой в направлении карнавала. — Я люблю всю эту пыль и тому подобное. В следующем году «Призрак-Шоу» будет большим как никогда! В нем будет в два раза больше призраков и гоблинов, в два раза больше оптических эффектов! Я думал…
Что, возможно, ты поможешь мне в этом.
Билли отхлебнул из чашки горячий черный кофе.
— Я давно хотел спросить вас об одной вещи. Может быть, я думал, вы сами мне скажете, но вы так и не сказали. Почему вы захотели, чтобы я стал вашим ассистентом этим летом?
— Я говорил тебе. Я слышал про тебя и твою мать, и я…
— Нет, сэр. Это не все, не так ли? Вы могли бы нанять любого. Почему же вы так долго искали меня и мою мать?
Мужчина посмотрел на желтые клубы пыли и отхлебнул из фляжки. Его нос был испещрен яркими красными и голубыми венами, а белки глаз имели болезненно-желтый цвет.
— Ты правда умеешь делать…
То, о чем говорят люди? — спросил он наконец. — Правда, что ты и твоя мать обладаете способностью общаться с умершими?
Билли кивнул.
— Многие до тебя тоже говорили, что могут. Я никогда не видел ничего, хотя бы отдаленно напоминающее приведение. Я, конечно, видел фотографии, но их легко можно подделать. О, я бы отдал все, чтобы увидеть…
Что-нибудь, что намекнуло бы на потустороннюю жизнь — чем бы это ни было. Знаешь, существуют институты, которые занимаются тем, что изучают жизнь после смерти…