Неисправимый повеса

Энок Сюзанна

— О Боже, — всхлипнула девушка, и ноги ее задрожали.

— Ты влажная, — прошептал он. — Для меня.

— Майкл.

— Тшш, — продолжал он тем же хриплым голосом, вставая и стаскивая вверх к ее плечам порванную сорочку. — Я хочу тебя, Эвелина Мария. Я хочу быть глубоко внутри тебя.

Подняв на руки, он отнес ее несколькими футами дальше, на свой матрас и мятые одеяла, и опустился на колени, чтобы положить свою ношу. Он хотел снять сапоги и сморщился от боли, когда снимал левый.

— Ты ранен, — нетвердо сказала она, пытаясь вернуться

к реальности.

— У меня распухла лодыжка. Через минуту ты заплатишь за это.

— Я…

— Из-за тебя у меня распухло кое-что еще.

Он снял ремень и поспешно расстегнул брюки. Спустив их вниз, он освободил свою плоть — возбужденную, твердую и огромную.

— О Господи!

— Теперь ты видишь обнаженного мужчину, возбужденного от желания, — продолжал он, склоняясь и лаская губами грудь.

Расположившись между колен, он отбросил в сторону брюки и, раздвинув ей ноги, придвинулся как можно ближе, так что возбужденная плоть оказалась между ее бедер.

— Майкл, прошу тебя, — прошептала она, обнимая его сильные мускулистые плечи и пытаясь крепче прижать к себе.

Сердце колотилось так сильно и часто, что казалось, она от этого умрет.

— Просишь чего? Скажи, Эвелина Мария. Я хочу услышать от тебя, что ты хочешь, чтобы я овладел тобой.

— Я хочу, чтобы ты овладел мной.

Она понятия не имела, что для этого надо делать, но тело знало. Изогнувшись ему навстречу, она приподняла бедра.

— Пожалуйста, — снова сказала она, — прошу тебя, скорей.

Приподнявшись на руках, он снова прижался губами к ее рту, стараясь языком раздвинуть губы. Она почувствовала, как он медленно скользнул между ее ног.

— Тебе будет больно, — прошептал он, и его дыхание несколько участилось.

— Как…

Он резко послал бедра вперед. Она почувствовала, как он достиг хрупкой преграды, затем с внезапной разрывающей болью преодолел ее и заполнил своей твердыней влажное лоно.

Она вскрикнула, крепко зажмурила глаза и, стараясь отодвинуться от него, сильнее согнула колени. Это заставило его податься вперед, следуя за движением ее тела. Медленно боль прошла… Когда она открыла глаза, он смотрел на нее сверху, лицо застыло от напряжения.

— Боль за боль, — прошептал он, медленно отстраняясь от нее.

— Нет, не уходи, — запротестовала она.

— Я не уйду. — Неспешно он подался вперед, проникая все глубже, пока не погрузился полностью. — А теперь удовольствие за удовольствие.

Он повторил движение, раз за разом проникая в нее медленно и глубоко. Эвелина больше уже не могла соображать, ею владела одна только мысль: какое это наслаждение — ощущать его движения внутри себя. Она чувствовала необыкновенное возбуждение, ее тело сжималось вокруг него, словно знало еще до того, как она смогла это понять, что должно наступить что-то большее. Она испускала стоны вместе с каждым энергичным движением и поднимала навстречу ему бедра, пальцами впиваясь в спину.

— Майкл, о, Майкл, — задыхаясь, бормотала она. Затем, в порыве нарастающей

страсти, она забилась в руках мужчины, выкрикивая его имя.

Бедра Сента двигались все быстрее и энергичнее, их движение становилось все настойчивее. Он опустил голову, страстно целуя ее, и содрогнулся, прижавшись к ней.

— Эвелина, — прошептал он, уткнувшись лицом ей в плечо.

Он опустился на нее всем телом, тяжело дыша, надеясь, что не раздавит. По крепкому объятию рук на его талии и медленному расслаблению распростертых под ним ног девушки Сент решил, что она не возражает. Боже милостивый! Если так ведут себя в постели все благонравные девственницы, то он многое упустил.

Он собирался растянуть все подольше, наказать ее таким образом, но, когда они сблизились, она приняла его с такой страстью, так охотно отдалась ему, что он был не в состоянии сдерживаться. Раньше он никогда не терял над собой контроля. Это он-то, после всех прожитых лет! Ни с одной женщиной он не испытывал таких чувств. Только с ней. И он хотел снова испытать с ней то же.

— Майкл, — прошептала она. Он поднял голову и посмотрел на нее.

Ее щеки пылали, губы опухли от поцелуев. Сент снова поцеловал ее, крепко и неторопливо.

— Да?

— Это всегда так… прекрасно?

Теперь он мог действительно наказать ее, если бы захотел, сказав что-либо по своему выбору. Вместо этого он покачал головой:

— Нет, не всегда. Ты неподражаема, Эвелина.

Нахмурившись, с явной неохотой, он повернулся на бок, держа руку на тонкой талии и удерживая девушку между собой и стеной. Мысли еще путались у него в голове, но он знал, что не хочет, чтобы она покинула его. По крайней мере до тех пор, пока он кое в чем не разберется. И до тех пор, пока решит, что делать дальше. Кроме того, конечно, что снова заниматься с ней любовью. Неоднократно и часто.

Опершись подбородком на согнутую в локте руку, он посмотрел на нее. Она улыбалась, нежные пальцы касались его небритой щеки.

— Я знала, что у тебя доброе сердце.

— При чем тут мое сердце? — спросил он, стараясь не обращать внимания на ту бурю, которую нежное прикосновение вызвало в его груди.

— Помнишь? Ты сказал, что, если я отдамся тебе, ты не станешь закрывать приют. Вот почему мы… — Она нахмурилась, очевидно, заметив подозрение в его глазах. — Разве не так?

Сент сел.

— Ты хочешь сказать, что торгуешь собой ради этого отродья?

Это было неприемлемо. Она хотела его, а не что-то от него. В противном случае она становилась такой же, как и все остальные. А она не была такой, как все.

— Нет! Я хотела… заниматься этим с тобой. Но мы заключим сделку. Вот почему ты хотел быть со мной, разве не так? Так ты сдержишь свое слово?

— Я хотел быть с тобой, Эвелина, — проворчал он, но странное мучительное чувство продолжало разрастаться в его груди. Возможно, его сердце износилось. Говорили, именно это случилось в конце концов с его отцом. — И это не означает ничего другого.