Неистовая звезда
Шрифт:
— Побыстрее, Слим, побыстрее.
Он уходит во двор, оборачивается, машет мне рукой.
— Мы уже почти на месте! — кричит он.
Игра приближается к концу. Знаю, не могу об этом забыть ни на миг. Кровавая луна через четыре ночи. Завтра сегодня будет вчера. Завтров уже почти не осталось.
А один из нас — предатель.
Мы со Следопытом находим Томмо у пруда. Точнее, в пруду. Он купается. Вокруг него солнце отражается от водной глади, от его мокрых черных волос, золотит ему плечи.
Я опускаюсь на траву у берега, плещу по воде. Томмо чувствует волну, оборачивается, видит меня и скрывается под водой, только голова торчит.
— Может, отвернешься? — возмущенно спрашивает он и краснеет до самых ушей.
Я прячу улыбку. Можно подумать, я его ни разу без рубахи не видела. Или без штанов. Он меня тоже нагишом видал. Мы же столько времени вместе живем.
— Извини, — говорю я, развожу руками.
— Ты чего пришла? — спрашивает он.
Я медленно шевелю губами, четко выговариваю слова, чтобы он ничего не пропустил.
— Хочу, чтобы ты сегодня ночью на вылазку со мной пошел. Надо Эдемов дом проверить.
— Ладно, — отвечает Томмо. — С удовольствием.
Мне становится стыдно, хуже некуда. Как я могла Томмо подозревать? Подумаешь, моток бечевки! Томмо добрый, ласковый. Хороший парень. Верный. Друзей не подведет, не предаст никогда и ни за что. Даже меня, хотя я его обидела.
Несколько лет назад Томмо встретил Айка. Отец Томмо сына оставил на постоялом дворе. Сам пошел еду на ужин добывать, а сыну велел с места не сходить, его дожидаться. Там Айк Томмо и нашел. Отец, наверное, в беду попал, потому что за сыном не вернулся. Про это нам Айк рассказал. Томмо в загоне с лошадьми жил, с голоду едва не помер, но Айк его обогрел, накормил, выходил и от смерти спас. Вот и стал для Томмо родным.
А теперь мы для Томмо родные.
Томмо что-то говорит мне, а я и не слышу.
— Прости, я задумалась.
— А больше ты ничего не хочешь? — спрашивает он и улыбается.
Я краснею. Оказывается, все это время я, как недоумок, на Томмо пялилась. Ох, а вдруг он меня неправильно поймет?
— Нет, больше ничего, — запинаюсь я. — Ладно, позже увидимся.
Я возвращаюсь во двор. Томмо смотрит мне вслед. Будь на его месте кто другой, я б решила, что он со мной заигрывает — смущенно, неловко, но проявляет интерес. Но Томмо никогда не заигрывает. Он всегда очень серьезный.
И с Нероном он никогда бы так не поступил. И все же мне надо все обдумать, а не только на чувства полагаться. Вот пойдем ночью в Эдемов дом, прослежу, как Томмо себя поведет. Я пару намеков брошу… Посмотрим, что он на это скажет.
Во дворе стоит грохот. Пег колотит молотком по листу железа, корыто мастерит.
— Некогда мне, — отгоняет меня она. — Не видишь, занята. Управитель потребовал, вот и делаю.
— Послушай, нас пару дней не будет. Присмотри за Эмми, пожалуйста, — прошу я.
— Да-да,
Я удивленно смотрю на нее. Обычно Пег не допросишься. Она тут же бросает молоток и спешит на вершину холма, возиться со своим летучим самокатом.
Я набираю в жестяную плошку еды из котла, где у Слима вечно что-то варится. Взбираюсь по лесенке в Пегову веревочную паутину, устраиваюсь поудобнее среди клеток с птицами и разглядываю Звездную дорожку. Я проголодалась как собака. Жадно глотаю варево и понимаю, что есть не могу. Под ложечкой сосет.
Знаю, что не во мне дело. Но я — будто солнце, ко мне люди тянутся. И я на них полагаюсь. Крид. Эш. Томмо. Молли. Марси. Слим. Даже Эмми и Лу. Мои поступки им души греют и обжигают. Пока мои товарищи со мной. Но надолго ли?
Томмо и крапивная бечевка.
На твоем месте я бы не торопился с выводами. С виду все не так, как на самом деле. Может, в этом повинен кто другой. Мало ли кто бечевкой мог одолжиться. Позаимствовать украдкой. Обернуть все так, будто тот, кто веревку свил, и есть виноватый.
Кто подстроил так, что Томмо выглядит виноватым? Кто меня невзлюбил? Кому хочется, чтобы у меня ничего не вышло? Кто думает, что лучше бы он сам вожаком был?
Ты или будь настоящим вожаком, или отступись и не мешай.
Крид, вот кто. Крида я послала Нерона искать. Крид сказал, что все кругом осмотрел, но моего ворона не нашел. А Эмми следом отправилась и тут же Нерона отыскала. Может, Крид у Томмо украдкой бечевку позаимствовал? Вспоминаю, как он на меня потом поглядел, будто нож к горлу приставил.
Кого я хуже всех знаю? Крида. Кому доверяю меньше всего? Криду. От кого Нерон подальше держится? От Крида.
Все Крид.
Мысли тяжело ворочаются в голове. Я сыплю хлебные крошки в птичью клетку. Внутри крохотный зяблик прыгает, весело щебечет.
По птичкам и не скажешь, что им в клетках не нравится. Поют себе, словно на воле. Мне очень хочется их всех выпустить из этой тюрьмы, но тогда Пег нас из Звездной дорожки выгонит. И не видать нам никакого убежища. Зяблик крошки не клюет. Я поднимаю защелку, открываю дверцу. Авось одну птичку Пег мне простит, не заругает.
— Лети отсюда, — говорю я. — Пег не заметит.
Зяблик высовывает клюв из клетки, глядит по сторонам. Снова возвращается в клетку. Блестят крошечные глазки-бусинки. Раздумывает, вылетать на свободу или нет.
— Ну же, давай! — говорю я. — Я тебя на волю выпускаю. Вперед!
Он чирикает и вылетает из клетки. Машет крылышками, мчится к свободе. Птицы про свободу все знают. Как из яйца вылупятся, так и знают, что это такое. Зяблик скрывается из виду. Я встаю, хватаю пустую клетку и изо всех сил швыряю ее подальше. Ненавижу клетки. Она падает на кучу хлама, перекатывается, разваливается на куски.